Летопись 2. Черновики

Но он опять появился — ночью постучался в дверь ее дома. Он был теперь совсем седым, и уродливый шрам пересекал его лицо через лоб и левую скулу. И впервые Исилхэрин потеряла самообладание и плакала у него на груди. Когда утром расставались они, она заметила странный перстень на его руке — похоже, что был он из стали, с очень темным камнем. Она ничего не спросила, но, перехватив ее взгляд, он странно посмотрел на нее и грустно улыбнулся.

Утром он уехал, а через неделю Исилхэрин взошла на корабль, что плыл на восток, и в руке держала она ветку омелы. Такой он увидел ее в гавани, куда, повинуясь неясному зову, пришел он этим утром. И все смотрели на прекрасную Исилхэрин, которую словно минули эти пятнадцать лет — она была по-прежнему свежей и юной.

Однажды они шли по главной площади, и ее привлекло странное оживление у дверей высокого храма.

— Что это? — спросила она.

Он угрюмо молчал. А затем сказал — резко и хрипло:

— Жертвоприношение. Всесожжение во славу Валар. Уйди.

Исилхэрин застыла от ужаса. Эти слухи доходили до нее, но она не верила.

— Их — живыми? — выдохнула она.

— Да. Но я помогу им…

Он накрыл кольцо рукой, и она увидела, как побледнело и покрылось потом его лицо. И те двое, что были прикованы к столбу — спина к спине, вдруг повисли на цепях.

— Все. Они мертвы. Им не будет больно. Идем отсюда.

И вновь была война. И сердце Исилхэрин болело от недоброго предчувствия. А потом она узнала, что он схвачен и под судом, потому что не дал перебить людей в небольшом харадском городке, взятом после двухдневной осады. Разъяренные сопротивлением солдаты ворвались, убивая всех на своем пути. Слов они не слушали. Тогда он дрался против своих, а потом, когда понял, что это безнадежно — все говорили об этом по-разному — он выкрикнул какое-то жутко звучащее заклятье, и три черных тени пролетели над пожарищем, и нуменорцы в ужасе отступили, бежали от пылающих развалин. Его, израненного и жестоко избитого, приволокли в крепость и бросили в гарнизонную тюрьму. Обвинения были тяжелые — измена и ересь. Но прежде, чем был произнесен приговор, в суд вошла Исилхэрин и сказала:

— Вина на мне. Это я — служительница Тьмы. Я околдовала его. Он невиновен.

И теперь они стояли у столба — спина к спине, и их руки были скованы вместе — ее руки с его руками, и одна цепь притягивала их к столбу. И стиснув зубы, он изо всех сил молил — пусть она умрет. Пусть умрет сейчас, быстро, без боли. Он понимал, что если так будет, силы кольца не хватит, чтобы убить его. Он слишком был измучен, чтобы заставить кольцо убить их обоих.

«Пусть умрет. Пусть умрет быстро», — билось у него в сердце.

И когда ее мертвая голова запрокинулась ему на плечо, он облегченно вздохнул. За себя он не боялся.

Ему было дано видеть то, что не дано другим, и потому он увидел перед собой фигуру в черном плаще с обнаженным мечом. Он понял — не раз ему приходилось из милости добивать смертельно раненных. И с улыбкой принял он удар ледяного клинка в сердце.

— Госпожа моя, далек твой путь, но я найду тебя. Ночь ведет тебя, Тьма ведет меня, но рядом наши дороги. Я найду тебя, я найду тебя…

Пленение Саурона

(3262 год II Эпохи)

1.

Так бесконечно тянется дорога — прямая как стрела… Солнце жжет непокрытую голову, порывы ветра хлещут по лицу. Западного ветра. Белые плиты подогнаны так, что между ними и лезвие ножа не войдет. Только цокают медленно копыта коней — как неспешно падают капли воды. Вода… В горле пересохло, на языке — солоноватый привкус, черной коркой запеклась на губах кровь. Хотя бы глоток воды… Поскрипывают колеса черной повозки, чуть слышно звенит тяжелая цепь на руках.

А впереди перекатываются волнами приветственные крики — медленно и торжественно выступает белый конь, и сверкают на солнце золоченые доспехи короля, а чуть позади колышутся знамена победоносного Анадунэ, равного которому нет отныне и во веки веков в Арде. И отливает червоным золотом королевский штандарт. «Слава победителю! Да здравствует вечно Золотой Король!» — золотые и алые цветы летят под копыта белому коню. «Да будет прославлен в веках великий и мудрый воитель, величайший из королей Людей!»

…Повозку катят два огненно-рыжих коня — словно знак: не пропустите редкостное зрелище! Но и без того никто не отводит глаз от проезжающей мимо черной повозки. Закрыв глаза можно понять, где провозят пленника: там стоит напряженная звенящая тишина, там не слышно ни криков, ни проклятий. Молчание.