Летопись 2. Черновики

— Благодарю тебя. Я понимаю. Я пришел проститься.

— Артано! — Келебримбор порывисто схватил его за руки.

— Черной неблагодарностью было бы сеять зерна сомнений и раздора в сердцах Гвайт-и-Мирдайн после того, как вы сделали мне столько добра. Мне лучше будет уйти.

— Ты — мой гость, — порывисто воскликнул Келебримбор, — ты — побратим мой! Никто в этой земле не смеет…

— Я ухожу по своей воле. Я же говорил тебе, — невесело усмехнулся Аннатар, — я — этлендо… всегда. И тебе не в чем винить себя. Но мне тяжело уходить, т'орон. Я… я никогда не забуду тебя, ни того, что ты сделал для меня. Если бы ты знал…

Он умолк, так и не окончив фразы.

— Я тоже не забуду. Ничего, — твердо откликнулся Келебримбор. — Клянусь тебе.

— Что ж… прощай, брат. Твой дом был моим домом; благодарю тебя.

Аннатар отвернулся и шагнул к дверям.

— Прощай, брат. Быть может, в странствиях своих ты найдешь достойных…

* * *

…Вторым было — Вилъя, Кольцо Воздуха…

Третье — Нэнъя, Кольцо Воды. Хрустальная чистота родника, подернувшиеся инеем травы на берегах лесного ручья, тонкие стебли в ледяной росе — холодное и прекрасное, как светлые глаза Нэрвен, Артанис Алатариэль, прекраснейшей девы среди Нолдор, — той, которой он и предназначил это Кольцо. Легкое чеканное кружево митрила и чистый ясный алмаз с еле уловимой голубизной…

Возможно ли стать большим? — тот, кто наденет одно из этих Колец, сольется с одной из Трех Стихий, творящих мир…

Или — все-таки возможно?

* * *

«Это будет — мой Тирион-на-Туне…»

Да, именно тогда это и случилось. Тогда, окончив творение Кольца Воды, вложив ледяной кристалл алмаза в оправу, Мастер увидел вдруг, что все это было — лишь вехами на пути, попыткой создать то, что объединит все силы Арды. Ему стало боязно, неуютно — и в то же время пламенем охватил его душу восторг, радость нового, невиданного замысла, еще неясного — и все же великого… Кощунственно? Но не то же разве говорили о творении Феанаро? И даже Нэнъя, прекраснейшее из Трех, показалось ему всего лишь черновым наброском, тенью той совершенной красоты и простоты, которая предстала его мысленному взору. И не металл нужен будет для этой работы, нет: нужно иное, совсем иное…

«Это и будет — мой Тирион-на-Туне…»

Ночь. День. И снова ночь.

Что это — ночь? Он не помнит. Забыл. Есть только лучи, тончайшие невесомые нити света звезд, солнца, луны… Что — он не знает, хотя окно башни распахнуто.

Ночь. День. И снова ночь.

Ночи без сна; пусть даже ему — кровь Старших Детей Единого, — почти не нужен сон. Что это — сон? Он не помнит. Забыл.

Только невесомое сплетение лучей, смыкающихся в — кольцо. Единое Кольцо… святотатство… Но мастер не думает об этом. Мальчишеская радость — он смеет творить то, чего никто и никогда не мог — и не сможет — создать: Кольцо Света. Не камень, не металл — свет, невесомые нити. Аннатар мэллон, почему тебя нет рядом? Ты бы увидел: вот он, наш замысел! Свет Дня, свет Ночи — в Едином Кольце…

Ночь. День. И снова…

Сколько раз день сменялся ночью, сколько времени прошло…

Время? Что это — Время? Ах, да… Оно сможет все. Ты станешь им, и оно — тобой, и тогда…

Неуловимые переливы света, невесомое, как радуга, дрожащая в каплях воды над водопадом — замкнется кольцо Времен, вернется век величия и славы Элдар — разве ты не об этом говорил, артано айканаро?.. И станет Эндорэ прекраснее, чем сказочный Аман. Прекраснее…

Работа почти завершена. И тончайший узор — ледяные цветы — ложится на поверхность кольца: оно будет прекрасно, прекраснее, быть может, чем даже те Три Камня… Кольцо Света — прекраснее, чем Свет.

Четырехлучевой камень — кристалл адаманта удивительной чистоты, небывалой огранки, — займет свое место в кольце. На темно-синей ткани — как звезда на бархате ночного неба…

Он улыбается: это был великий труд — так огранить алмаз, не расколов его. Трудно было найти камень, который согласился бы принять такую форму. Но теперь осталось лишь вложить его в углубление среди сплетения морозных узоров, и…

Он берет кольцо в руку — легкое, невесомое, не холодное — не теплое, вне бытия здесь-и-сейчас.

…и падает на каменные плиты, в пыль рассыпаясь, камень. В кольце — словно окно в непроглядную тьму Ночи-За-Гранью.

Работа завершена.

Впервые он оглядывается по сторонам, отчего-то не решаясь сразу надеть кольцо.

Что — там, за окном? Это… да, день… низкие облака, сквозь которые рвутся отвесные лучи солнца. И горячий душный ветер гонит черные хлопья… пожар?.. Он стряхивает оцепенение, вспоминая: да, было — гонцы стучались в двери… но ведь он же — работал… Надо узнать все же, что — там. Крепко сжав в ладони кольцо, он подхватывает меч и, распахнув дверь — бегом, через три ступеньки, — как же мешает клинок, но нет времени надеть пояс, — летит вниз, останавливаясь только на мгновение — разжимает ладонь, чтобы еще раз — увидеть, словно все еще не веря, что действительно сумел сделать это — да нет, вот же оно, это не сон! — смеется, как ребенок, бежит к дверям, распахивает тяжелые створки…

* * *