Летопись 2. Черновики

…Про себя Келебримбор назвал это — Кольцом Тумана; по тонкому серебряному ободку бежал странный зыбкий узор, изменчивый, переливающийся — то ли есть, то ли нет его, просто тени скользят по светлому серебру. И камень — Аннатар сказал, камень Луны. Словно просвечивающий жемчуг, а в глубине плывут голубоватые, синие, золотые тени, вспыхивают иссиня-белые искры…

А на ладони эльфа — следы впившихся в кожу ногтей.

— Забери. Отдай ему. Не нужны мне его творения.

Келебримбор облизнул пересохшие губы:

— Почему же ты принял?..

Глаза эльфа вспыхнули странным огнем:

— Знания. Нет для Нолдор ничего желаннее новых знаний. Я тоже хотел знать. Пока не понял… Но даже сейчас, — он говорил все быстрее, словно пала какая-то внутренняя преграда, — даже сейчас я готов идти за ним куда угодно ради того, чтобы узнать больше. Даже если этот путь приведет к гибели! Это искушение, которому никто из нас не в силах противостоять. Лучше тебе не знать никогда, что оно открывает… лучше не знать…

Его голос упал до шепота, но в нем звучало вдохновение почти безумное:

— И станет эта земля прекраснее Валинора — так он сказал… а мы… мы станем — выше Валар, и…

Келебримбор поднялся:

— Что ты говоришь, Сулион?!

Эльф замер, так и не окончив фразы; пламя в его глазах снова угасло, лицо посерело. Совсем другим голосом, чужим и тусклым:

— Те, кто принял Кольца… Их мысли, чувства… все переплетается, как нити, а я — в сплетении их, как… как паук в паутине. Только мне кажется — не я сердце этой паутины. Ведь не я ее сплел.

— Кто тогда? — спросил Келебримбор — и смешался, поняв, что вопрос бессмысленен.

— Аннатар.

Келебримбор не нашелся с ответом.

— Возьми это. Пока я — еще я. Пока я могу его отдать.

Больше он не сказал ничего. Но, взяв из ладони Эльфа железный перстень, Келебримбор успел еще заметить, как дрогнула рука Сулиона, как застыло его лицо — словно он изо всех сил стискивал зубы.

* * *

…Кольцо Огня, Наръа, было первым.

Вторым было — Вилъя, Кольцо Воздуха: небо, отраженное в глубоком озере, и светлое золото весенних цветов, ясная голубизна и теплый блик на птичьем крыле — два солнечных сокола, обнимающие крылами зеркало неба…

«Кольца, которые помогут нам стать большим, чем мы есть…»

Возможно ли — стать большим?..

* * *

— Кэредир Келебримбор…

Один из девяти, решивший испытать силу творений Аннатара.

Еще один. Смотрит почему-то в сторону, и взгляд у него — неспокойный, бегающий.

— Да, гвадор Эленнил? Что тебя тревожит?

Эльф поднял левую руку; против воли Келебримбор снова залюбовался творением Аннатара — темный хрусталь в тонкой серебряной оправе: в этот камень можно вглядываться долго, бесконечно, как в бездонные глубины ночного озера… и травы на берегах — узкие клинки трав, подернувшиеся звездным инеем…

— Это кольцо…

— Это кольцо… — эхом откликнулся мастер.

Эленнил стиснул похудевшие руки:

— Я не знаю, что оно творит со мной. Я становлюсь другим, гвадор. Мир вокруг меня стал шепчущей песней, я иду среди теней, путаюсь в паутине чужих мыслей… не могу найти слов. А с ним мне страшно. Он еще не успевает сказать — я понимаю. Если он позовет — где бы он ни был — я приду. Пойду за ним. Гвадор… я хочу этого и — боюсь. Оно говорит — я могу все. Я могу стать травой, или птицей, или зверем, или камнем. Могу слышать несказанные слова. Я вижу мысли. В моих видениях — невероятные замыслы, дерзкие, кощунственные, и я знаю, что смогу воплотить их. Все. Как Феанаро. Я начинаю понимать те слова, которые говорил… Аннатар, когда создавал — это. Я ведь слышал их… И мне страшно заглянуть в ту бездну, которой они рождены. И знаю, что могу это увидеть.

Келебримбор поднялся, прошелся по комнате; остановился, хотел было что-то сказать, но передумал.

— Гвадор. Я прошу тебя, я умоляю тебя — забери это. Забери, пока оно еще не стало частью меня, пока я еще могу обойтись без него. Потому что… потому что если я не расстанусь с ним сейчас — не знаю, чем, кем я стану. Может, таким, как Аннатар. Может, таким, как Рожденный Тьмой. Вот…

Поднял глаза, умоляя горячечным взглядом, сорвал с пальца кольцо и протянул его Келебримбору:

— Возьми его! И… прошу, сделай так, чтобы больше я никогда не видел его, я хочу остаться собой, не нужны мне его знания, не нужно слышать и видеть по-другому, нельзя — я хочу остаться самим собой… и слишком хочу знать.

* * *

Обсидиановая шкатулка, окованная черным железом. На черном бархате — девять колец. Круг Девяти. Но — для кого… Эллери они не были бы нужны, эльфы не смогли их принять — а воинов Аст Ахэ больше нет.

Замысел оказался бесполезным.

Время и Вечность, Тьма и Свет, Смерть и Жизнь, Будущее и Прошлое, Разум и Вдолхновение, Танец и Песнь, Возрождение и Исцеление, Путь, Прозрение — Память и Надежда…

Для кого?

Я не вижу ответа.

* * *

— Ты принял меня, Тиелперинкар; я благодарен тебе. Ты принял меня, как брата — я благодарен тебе стократ. Ты никогда не скрывал от меня своих мыслей, и теперь я прошу тебя ответить мне правду.

— Спрашивай, Аннатар.

— Что говорит твой народ о замысле нашем?

Келебримбор опустил глаза:

— Говорят — твои творения дают иной взгляд и тем смущают души…

Аннатар помолчал.