Лето по Даниилу Андреевичу // Сад запертый

На второй неделе ее миссии Альку отыскал Лажевский – справился о ней по телефону у матери, принявшей очередную придурь дочери с привычным смирением, и доехал в один из своих вояжей на Сойкинский полуостров. В Алькино подземелье молодого человека проводила ее коллега, пенсионерка Анна – Степанна, которая тоже подрабатывала в больнице уборщицей, но большую часть времени посвящала столь недостающему ей общению. Алька была уверена, что, проводив Артура в подвал, та еще минут пятнадцать торчала у приоткрытой двери с целью сбора оперативных данных.

– …Не, ну ты даешь! – без предисловий начал Лажевский. – Решила похоронить себя за плинтусом?

– Я тебя тоже очень рада видеть, – отозвалась Смирнова, не поднимаясь от бумаг.

Артур прошелся по подвалу, который представлял из себя широкий и довольно высокий ход, конец которого терялся где-то в темноте. По центру хода кое-где лежали металлические крышки люков, ведущие к техническим коммуникациям; когда кто-то на них наступал, крышки издавали низкий и даже немного зловещий гул.

– Не, ну я тебя даже понимаю отчасти. Готичненькое местечко. Не то что с этими бородатыми. И что ты думаешь, найти здесь… его следы?

– Вот, смотреть сюда… – горячилась Варя. – На эту дырку, а не на ту.

Несмотря на препирательства, оба представляют весьма умилительное зрелище.

– Помочь? – Данька повышает голос из своего закутка. Варька вздрагивает. Не заметила. Оборачивается, ее лицо разъезжается в улыбке. Данька встает со скамьи и идет к ним через манеж. Пашка вертит что-то в грязненьких пальцах.

– Смотри, что нашел, – хрипло обращается он к Даниилу Андреевичу. – Что это за херня?

Данька берет протянутый Пашкой предмет.

– Губная гармошка, – отвечает. Во дожили. Дети что такое губная гармошка не знают. Он протирает ее краем рукава и прикладывает к губам. Гармошка свистит.

Солнце медленно подтапливает чистый осенний денек. Открытый манежик на заднем дворе весь засыпан огненными листьями. Варька водит по двору тихого серого мерина. Мерин при каждом шаге важно кивает головой, будто соглашается с чем-то. Облака лениво плывут по холодному небу; светлому и непроницаемому, как голубая эмаль. Монсегюр выглядел неприступным; его обходил мор, теракты и даже безработица была вполне умеренной. А сдался очень быстро; ночью подошел передовой отряд, а утром, когда солнце осветило дома и башни, враги тут как тут. Сначала они заняли юго-западное предместье; барон де Мирепуа спешно затеял переговоры. Феодальное право гарантировало ему личную безопасность и относительное благоденствие. Потом подтянулись представители местной военщины и бизнес-элиты. Командир гвардейского подразделения «Дружина» ввел в городе идейный трибунал под началом доминиканцев и папского легата, и двести несдавшихся «совершенных» из радикальной богемы и молодежных политэкстремистов посадили в следственный изолятор. «Совершенные» отвергали брак по расчету и постились на охотничьих колбасках и пиве «Балтика»; походы в ресторан в этой среде считались моветоном постольку, поскольку на рестораны никогда не было денег. Главного героя за месяц до этого призвали в ряды крестоносцев из усмиренного округа Альбижуа; он происходил из небогатой рыцарской семьи де Варрен и был ни рыба, ни мясо. Отец сочувствовал еретикам и тихо спивался на местном портвейне сорта «каор», мать развелась с мужем посредством альбигойского обряда, затем поспешно вышла за верного католика и уехала с ним в сопредельный домен английского короля, а дальше – и вовсе за море.

– Есть вероятность, хоть и не очень большая, – честно ответила Алька. – В поселке сказали, что в конце той зимы рыбаки сняли со льда солдата какого-то… ну, военнослужащего, на нем только штаны были. И отправили по скорой в эту медсанчасть. А я два года назад только до Рамбова больницы обзвонила, мне и в голову не пришло, что они его так далеко могли завезти.

– С такой же вероятностью можно было больницы с той стороны залива обзванивать… – буркнул Артур. – В Финке, то есть. Не, во дела! Нет предела человеческим возможностям. Давай, что ли, я тоже тут с тобой покопаюсь, не чужой человек все же.

Артур присел на корточки и взял со стеллажа старый журнал с сырыми потеками и пятнами плесени, кое-где уже съевшей целые страницы.

– Антипова А. П. 38 гинекология уд… Смирнов Г. С. 27 а/р смерть 02.04.200*… – прочитал наугад. – У тебя еще мозга за мозгу не заходит от обыденности людского страдания?..

– Нет, здесь это как раз философски воспринимается, примерно как читаешь списки пострадавших в какой-то столетия назад отгремевшей битве. К тому же я напрямую не сталкиваюсь почти, разве что перекинут иногда на другой участок, на травму там или хирургию лестницу мыть, палаты мне не дают… там иногда выходят люди без ног-рук или без глаза, или вообще практически без лица. А бумажки они и есть бумажки. Расскажи лучше, что там у археологов, – Терешонку Нобелевскую премию дали уже за церу эту или что у них там положено?

– Язва ты, – довольно хмыкнул Артур. – Ну, слушай…