– Теперь моя очередь дарить подарки, – объявила она.
– Мы получим подарки? – удивленно спросила Дора, подняв брови.
Девочки выпрямили спины и изумленно уставились на Мамму, которая достала из-за спины черную дамскую сумочку. Она извлекла из нее три бархатных мешочка и раздала их внучкам. Внезапно комната заполнилась восторженными возгласами, охами и ахами. Девочки вскочили, чтобы расцеловать Мамму, признаться ей в любви и поблагодарить, и от этого всего у нее закружилась голова. Она широко улыбалась, думая, как они, кружась вокруг друг друга, чтобы помочь застегнуть ожерелья, напоминают бабочек в ее саду, порхающих с цветка на цветок. Потом, хихикая, они убежали, чтобы полюбоваться собой в зеркале ее ванной.
Мамма с Люсиль остались сидеть за столом, улыбнулись друг другу и подняли бокалы шампанского за успех. Вскоре девочки вернулись с довольными лицами и заняли свои места за столом. Мамма внимательно их оглядела, пытаясь понять, не разочарован ли кто-нибудь и не было ли в ванной попыток обмена. К ее облегчению, похоже, каждая внучка была в восхищении от выбранного для нее ожерелья.
Люсиль и Мамма обменялись многозначительными взглядами, и Люсиль сразу встала, вежливо извинилась и ушла, чтобы помочь поварам с отъездом.
Мамма оглядела стол, своих внучек, сияющих от счастья, каждую в своем ожерелье – Дору в длинном розовом жемчуге, Карсон в темных жемчужинах южных морей и Харпер в кремовом ожерелье из трех нитей. Все девочки выросли и стали красавицами. Мамма очень любила каждую из них. И теперь она молилась, чтобы ей хватило сил им противостоять. Она подняла серебряную ложку и ударила по хрустальному бокалу, привлекая всеобщее внимание. Разговоры умолкли, все посмотрели на нее.
– Мои дорогие девочки, – начала она. И снова удивилась собственному волнению. Она откашлялась и продолжила: – Давно прошли времена, когда мы все вместе отдыхали в «Си Бриз». Надеюсь, каждая из вас считала это место своим домом, местом, куда вы всегда можете вернуться.
Каждая из внучек любезно заверила ее, что так и есть.
– Но время не стоит на месте. Как вы знаете, я не молодею. Мне уже много лет, и пора признать, что настало время мне переехать в пенсионное поселение, где я буду жить вместе со многими своими друзьями и где, что немаловажно, будут созданы все условия, облегчающие жизнь в моем возрасте.
Дора, сидящая рядом с ней, взяла ее за руку.
– Для нас ты всегда будешь молодой, Мамма.
– Спасибо, милая. Но, к сожалению, я не богатею. Поэтому и приходится так поступать. Вы трое устроили свою жизнь. Вы все заняты, а в отпуска предпочитаете ездить в другие места, а не сюда. Я это понимаю и привыкла к тому, что вы приезжаете в «Си Бриз» редко и по отдельности. Я говорю это не с целью вас раскритиковать. Но я всегда была реалисткой. – Она развела руками. – Я продаю «Си Бриз», – с горькой улыбкой объявила она.
И увидела на их лицах шок и изумление.
Первой заговорила Дора:
– Но он принадлежал нашей семье несколько поколений.
– Да. Правда. И это очень меня тяготит. Но я сделала все, что могла, дорогие мои.
– Мы никак не можем его сохранить? – спросила Карсон. Похоже, она была сражена наповал.
– Не думаю.
– Н-но, – начала заикаться Дора. – Я… Думала… – Она покачала головой. – Не знаю, что я думала. – Она смущенно рассмеялась. – Видимо, что у тебя стоят сундуки, наполненные деньгами.
Мамма снисходительно улыбнулась.
– Несомненно, мы были богаты. Но наше состояние заметно уменьшилось. Неудачные инвестиции, подъемы и падения на бирже, дорогая жизнь, расходы на болезни и старость. Когда ваш дедушка вышел на пенсию, мы начали жить на сбережения. Новых денег не поступало, расходы росли. Если бы вы узнали, сколько стоит страховка на этот дом, то заплакали бы! – Она умолкла, тщательно выбирая слова. – Плюс расходы Паркера. На самом деле мой сын – ваш отец – истратил за свою жизнь немалую часть моих денег. Это было мое решение, и я не отрицаю свою роль в том, что произошло. Но все случилось, как случилось.
Девочки молча переваривали услышанное.
– И что? – выдавила Дора, нарушив молчание.
– Не понимаю. Что значит истратил твои деньги? – более мягко спросила Харпер.
Мамма посмотрела на Карсон. Она сидела неподвижно, сжав губы и уставившись синими глазами в пустоту.
– Паркер никогда себя не обеспечивал, – сказала Мамма, стараясь говорить мягко. – Упокой Господь его душу, он начинал столько разных проектов, и у него был большой потенциал. К сожалению, этот потенциал так и не был реализован. Он нуждался… – она замолчала, подыскивая подходящее слово, честное и справедливое, – в поддержке. И мы с Эдвардом ему ее предоставили.
Карсон не смогла сдержаться:
– В поддержке? Он полностью зависел от Маммы.
– Подожди, – не поняла Харпер. – Хочешь сказать, он не зарабатывал деньги? Жил только за счет Маммы?
– Именно, – ответила Карсон.
– А как же его писательство?
Мамма закрыла глаза рукой, когда Карсон презрительно рассмеялась.
– Его писательство? – скептически переспросила Карсон. – Ты серьезно?
– Да. Вполне, – невозмутимо отозвалась Харпер. – Я всегда считала, что мой отец был писателем.