Летние девчонки

Карсон беспокойно сложила на груди руки, глядя то на Дельфину, то на своих родных. Мамма и Нат дружно склонились над крючком, насаживая наживку. Дора пыталась забросить удочку. Даже Харпер поддалась всеобщему ажиотажу и понесла удочку Карсон к Мамме за наживкой. Они разговаривали друг с другом, общались.

А Дельфина по-прежнему была внизу, с любопытством глядя на них из воды. Шарф исчез, очевидно, припрятанный в надежном месте. Карсон не хватило духу ругаться. В конце концов, почему она должна вмешиваться? Разве Дельфина приплыла не по собственной воле? Возможно, Дора права. Что плохого может случиться, если предложить Дельфине одну крошечную рыбку?

Глава 9

Наконец пришло время ее праздника. Мамма отдыхала в прохладе своей гостиной, затемненной от безжалостного солнца, перетасовывая колоду карт. Ее руки двигались ловко и умело, разделяя колоду на две части и быстро объединяя их в одну. Она выложила на маленький столик семь карт, начиная очередной раунд пасьянса. Руки Маммы замерли, когда она услышала мягкий стук в дверь.

– Заходи!

– Вы готовы переодеться?

Мамма повернулась и увидела Люсиль в синем платье из тафты с украшенным бисером лифом.

– О боже, Люсиль. Какая красота!

– Конечно. Я люблю блестки, – ответила Люсиль, довольная комплиментом. – Спасибо за новое платье.

– Оно тебе идет. Выглядишь ослепительно. Синий – определенно твой цвет.

– Пора отложить карты и навести марафет.

– А мы точно не успеем быстренько сыграть партию в рамми?

Люсиль захихикала и подошла ближе.

– Вы самый страстный картежник, что я знаю.

– Возможно, не считая тебя?

– Даже считая меня.

Мамма театрально вздохнула и положила карты на столик.

– Ты знала, что эти карты подарил моему дедушке адмирал Вуд? А ему подарил их адмирал Перри. Это моя призовая колода. – Она поцеловала их на удачу. – Сегодня особый день, не правда ли?

– Конечно. Давайте, миссис Мариетта. Я вам помогу.

– Отлично, – ответила она, неохотно выпуская из рук колоду. – Откладывать больше нельзя – сегодня вечером мне придется разыграть карты с внучками.

– Да, мадам. Вы готовы?

– Готова, как никогда. Остается узнать, удастся ли нам впихнуть мою фигуру в платье.

– Вам нужно было купить себе что-нибудь новое, миссис Мариетта. В конце концов, это ваш день рождения. Вместо того, чтобы покупать вещи всем остальным.

Мамма распахнула дверь в свою гардеробную. Ей становилось не по себе при виде такого количества одежды, шляп и обуви.

– Ох, Люсиль, мне не нужно новое платье. Я не хочу. Только взгляни на все эти наряды. Большинство из них я не надевала годами. Во многие я, наверное, даже не влезу. Не знаю, почему я вообще их храню.

– Может, пора разобраться и отдать часть на благотворительность? Пока вы не переехали. В новом месте вам будет негде их хранить.

– Отличная мысль. Я не смогу забрать все с собой, – ухмыльнулась Мариетта. – Пенсионное поселение – это как репетиция перед уходом в другой мир, да? Сокращение расходов. Господь свидетель, я к этому готова. Я устала ухаживать за этим местом, волноваться при каждом шторме, закрывать от солнца портьеры, серебро, фарфор, мебель. Все это стало таким бременем. Мне не терпится освободиться от хлама. И снова немного повеселиться. – Она приложила руку к щеке, разглядывая ряды платьев. – Но расстаться с вечерними нарядами будет нелегко. Каждый хранит в себе особое воспоминание.

Мамма вздохнула, проведя рукой по роскошным шелкам, тафте, парче. Внутренне она ощущала себя не Маммой, а Мариеттой Мьюр, светской львицей Чарльстона, известной блестящими приемами, остроумием и изысканным вкусом.

– Такие чудесные ткани и цвета. Как ты думаешь, может, девочки захотят их просмотреть и выбрать что-нибудь для себя? У Карсон, наверное, такой же размер, что когда-то был у меня. И у Харпер, если их подрезать. – Мамма подумала о Доре и поняла, что та не влезет ни в одно платье. – А Доре могут понравиться туфли и сумочки.

– Возможно…

– Когда-то я покупала новое платье для каждого большого события, – с тоской сказала Мариетта. – У Эдварда загорались глаза, когда он видел меня в новом наряде. – Она умолкла, вспоминая лицо Эдварда, когда она выходила в гостиную и делала ему реверанс. – Наверное, ты удивишься, но меня больше совсем не волнует, как я выгляжу.

– Вот это поворот, – пробормотала Люсиль.

– Как думаешь, это значит, я схожу с ума? Слабоумие или вроде того?

Люсиль засмеялась и покачала головой. Мамме это напомнило кудахтанье курицы.

– Боже, нет! – воскликнула Люсиль, махнув рукой. – Думаю, вас сейчас занимают вещи поважнее, чем мишура.

– Да, – искренне и серьезно ответила Мамма. – Так и есть.

– Итак, какое мне достать платье?

– Белое льняное с черным орнаментом. Должно подойти мне, как думаешь?

– Есть лишь один способ проверить. Держитесь за мою руку, а я расстегну его, чтобы вы смогли влезть.

Мамма крепко взялась за руку Люсиль и, покачнувшись, осторожно залезла в платье. Люсиль боролась с молнией на талии.

– Можете немного втянуть живот? – спросила Люсиль.