Леонард Коэн. Жизнь

Это был неординарный дуэт: Джули была роскошной блондинкой с фигурой античной богини, которая в 80-е несколько лет пела со своим мужем Крисом Ди в группе Divine Horsemen, соединявшей панк-рок с рутс-роком^[137]; Перла была миниатюрной яркой брюнеткой латиноамериканского происхождения, и у неё была своя группа и опыт работы в джазе и роке. Обе обладали ярким стилем и живым характером, обе прекрасно пели, и им уже приходилось работать вместе. Первой из них в группу Леонарда попала Кристенсен. Бек знал её по Остину, где она пела джаз и иногда выступала с его группой Passenger. Кристенсен вспоминает, как попала на концерт Passenger после их тура с Леонардом (1979–1980 гг.) и увидела, что «они все вернулись другими людьми; от каждого из них как бы исходила особая аура людей, ставших гражданами мира». Поэтому когда Бек пригласил её на прослушивание к Леонарду, она без колебаний согласилась. Генри Льюи, который вместе с Беком вёл репетиции, был впечатлён не только её вокалом, но и тем, как хорошо она знает песни Леонарда: ещё в детстве она пела их вместе с матерью под пианино. «Мне не нужно было проходить прослушивание для Леонарда, — вспоминает Кристенсен, — но он хотел познакомиться со мной, потому что совместные гастроли это как брак». За ланчем Леонард сказал ей: «Это будет очень тяжёлый тур; мы каждую неделю будем давать четыре, а то и пять концертов в разных городах». Кристенсен рассмеялась и ответила: «Леонард, мне больше не придётся выступать в CBGB, The Mab¹¹³⁸¹ и других местах, где надо было писать у дороги и переодеваться в кошмарных туалетах». Я говорила: «Закатаем рукава — и вперёд». Леонард был очарован.

Перла не росла на песнях Леонарда. Получив приглашение на прослушивание, она немедленно пошла в магазин и купила все его кассеты, какие смогла найти. Так как дело было в Америке, нашла она немного. Но Роско сказал ей, что готовиться не нужно, «потому что, — вспоминает она, — на 99 процентов всё зависит от того, понравлюсь ли я Леонарду как человек. Я занервничала. Помню, что вхожу, одетая в белое с головы до ног, и там Леонард — весь в чёрном. Мы только посмотрели друг на друга и расхохотались, и вопрос был решён». Леонард снова был очарован. «Но настоящая магия случилась, когда мы с Джули запели. Между нами была музыкальная телепатия. Мы никогда не говорили, кто какую партию возьмёт, наши голоса постоянно переплетались так, что было неясно, кто из нас что поёт. Вместе как дуэт бэк-вокалисток мы были настоящей силой, и на сцене это очень сильно ощущалось». Родители Перлы провожали её в аэропорту. «Я впервые выезжала из страны. Мой отец был старомодный человек, очень больной, но элегантный, всегда ходил в костюме — этим он был похож на Леонарда, — и для него моя поездка в Европу была большим событием. Он попросил Леонарда заботиться обо мне, они пожали друг другу руки, и Леонард пообещал выполнить его просьбу».

Тур — пятьдесят девять концертов за три месяца — начался 5 апреля 1988 года в Германии. «В этом туре у всех было хорошее чувство, — говорит Джули. — Леонард иногда держался в манере вожатого в детском лагере. У нас было заведено так, что если кто-то страдал от джетлага и не спал ночью, можно было повесить на дверь вешалку: это значило, что человек не спит и к нему можно войти, и несколько раз я так приходила в номер к Леонарду — просто перекусить и поболтать». Перла вспоминает, что Леонард производил впечатление человека «очень счастливого и очень весёлого. Многие не знают Леонарда с этой стороны, но он был одним из самых остроумных людей, которых я встречала, с ним было так весело, что мы животы надрывали». Если они с Джули вдруг начинали дурачиться и устраивать водевиль на сцене, Леонард с удовольствием им подыгрывал. На концертах в Испании Леонард попросил Перлу переводить для публики то, что он говорил между песнями, а его речи бывали и длинными, и сложными, и неловкими — в зависимости от настроения и количества выпитого красного вина, — и в любом случае Перле было страшновато переводить, потому что в семье с ней с детства говорили по-английски. «Каждый вечер мы были как на иголках, потому что не знали, чего от него ожидать, — говорит Перла. — Это было очень весело и иногда не менее рискованно, чем импровизационный театр».