Леон

Мы дважды совершили переход между мирами – первый раз в нейтральные воды, где Герда из девушки за штурвалом яхты обернулась парусником. Я всегда плохо переносил эту часть пути, но храбрился и держался, зная, как важна Герде моя уверенность. Потом мы еще раз перешли, почти незаметно, в мир, где в стороне от морских путей лежал необитаемый остров. И где далеко-далеко от него был мой город, и гавань, и ратуша, и холмы.

Герда ориентировалась без компаса, без астролябии, посреди моря как на знакомой улице. Я ждал увидеть на острове огонь – издалека; когда огня не обнаружилось, я подумал, с холодком вдоль хребта, что все их огнива могли отсыреть и не сработать – и тут же оборвал себя: боевые маги чтобы искру не добыли?!

Может быть, они не жгут костер, пока не стемнеет? Берегут топливо? Это же не леса глухие, это всего лишь остров, куда ветром и течением прибивается плавник…

Герда подошла, соблюдая безопасную дистанцию. Я стоял у борта, вытянув шею, вглядываясь в заросли низкорослых кустов.

Кое-где в кустах были протоптаны тропинки, но по ним давно не ходили – повсюду зеленела свежая трава. Сложенная из плавника, стояла кособокая хижина – нежилая. На берегу виднелись старые кострища, едва чернели под слоем песка. Море омывало кромку пляжа, и ни на сухом, ни на мокром песке не было видно ни отпечатка.

Герда – носовая фигура – повернула голову и покосилась на меня блестящим темным глазом. Чего было больше в ее взгляде – упрека? Беспокойства? Удовлетворения, мол, я так и знала?

– Значит, так, – сказал я Герде. – Они могли перебить друг друга или утопиться, это уже не наше дело. Но как только ты меня высадишь на берег, Герда, – сразу, сию секунду, возвращайся домой! В нейтральные воды, и потом к Микелю. Немедленно! Не сходя с маршрута! Обещаешь?

Она ничего не ответила, заложила галс и пошла от острова прочь. И опять получилось, что перед расставанием я разговариваю с ней слишком жестко, что у нас нет времени нормально проститься…

– А и не надо прощаться, – сказал я вслух. – Я справлюсь очень быстро. Не грусти.

* * *

Герда отдала мне свою единственную шлюпку. Мы договорились заранее; «Только смотри внимательно, – говорила она, – эта дырявая рухлядь может в любой момент дать течь, не ленись вычерпывать воду, если что». На самом деле шлюпка была крепкая, надежная, хоть и не новая. Герда так говорила, чтобы я поверил – ей этой шлюпки нисколько не жалко.

Когда нос моей лодки ткнулся в мелкую гальку, был закат, почти такой же, как мы любили с Гердой провожать на берегу океана, раскатывая на велосипедах. Силуэт двухмачтового парусника бликовал золотым и белым в этом праздничном свете. Я помахал ей рукой, не знаю, видела или нет.

Я вытащил лодку на берег. Отошел за холм, подальше от моря. И проделал то, что было очень страшно пробовать.

Я должен быть сильным на этом берегу – вне добра и зла. Изнутри крокодилом, так сказал Микель. Это отбирает множество энергии, но я должен проверить, на что я теперь годен; без слов и заклинаний в руке возникает игла, и летит точно в цель, и жук-бронзовка с лету приколот к стволу, как брошь к нарядному платью…

Хорошие новости: я справлюсь. Плохие новости: это противно.

* * *

Я задержался на верхушке горбатого мостика, чтобы посмотреть на город – он вырисовывался башенками на фоне вечернего неба – и на речку под ногами. На выложенном камнем дне виднелись монетки из дальних стран, которые на счастье бросали приезжие.

Я много раз видел это во сне – свое возвращение. И теперь не мог понять, что чувствую на самом деле: радость? Страх?

Этот город – действительно мой? Башенки над воротами – они ведь не изменились? Редкие прохожие попадались мне по дороге с пристани, и они меня не узнавали, еще бы. Я стал другим за два года учения у Микеля. Я вырос. И теперь мне надо было торопиться.

Я шел и на ходу строил планы. Как меня встретят отец, мать, братья? Что скажут семейные призраки? Должен ли я оправдываться или что-то объяснять, и какой запах сейчас на кухне? И будут ли они мною гордиться, когда все узнают… и хочу ли я, чтобы гордились, или просто чтобы приняли как своего и ни о чем не расспрашивали?

Опускались сумерки. Приближалось время ужина. Я давным-давно не ужинал дома, для меня это было рабочее время – когда магазин еще открыт, а в мастерской уже греются тигли.

Я прошагал мимо того места, где когда-то меня обогнали стражники, торопившиеся к дому Надир и не узнавшие меня на обочине. Как и в тот раз зашагал быстрее, почти побежал. Вот пригорок, с него я увижу дом. Сейчас…

И я поднялся на вершину холма и увидел свой дом внизу. В последний раз, когда я его видел, на пороге толпились гвардейские стражники.

Светились окна в столовой; у меня подогнулись ноги. Я очень боялся, что дом стоит пустой и темный. Или вообще – развалины. Или пожарище. Я не верил до последнего момента, что смогу – вот так – вернуться…