Леон

– Для меня коммерция – разновидность магии. А деньги… это просто энергия, это кровь или свет, или дрова в печи, но не могут же дрова быть целью! Мне интересно угадывать, чего хотят люди, и давать им это раньше, чем они сами себя поймут…

– И это у тебя получается лучше всех, – сказал Микель, не то насмехаясь, не то признавая очевидное.

Мне стало неловко за свой пафос. После такой тирады он, чего доброго, захочет сбить с меня спесь, а я уже расслабился под действием горячего шоколада.

– В коммерции есть добро и зло, Леон?

– Да, разумеется.

– Убыток и прибыль?

– Нет. Скорее… развитие и деградация. Рост и падение. Разум и глупость. Как-то так.

– Убедительно, – снова признал Микель. – До заката полчаса, иди-ка и соверши чудо. Оно обязательно должно быть вне добра и зла. Ступай, солнце не ждет.

Чудо вне добра и зла

У забора на тротуаре стоял электрический самокат – из тех, что раскиданы по городам и пригородам, вечно попадаются под ноги, пугают водителей и раздражают пешеходов. Я присвоил его на время, открыв приложение на смартфоне. Положил руки на руль, оттолкнулся, нажал на рычаг, и дальше смешная машинка понесла меня сама, будто волшебная.

Низкое солнце мелькало в ветках, я ловил его щекой. Задание Микеля обеспокоило меня, чтобы не сказать напугало. То, что я талантлив именно в этически-ориентированной магии, Микель объяснил мне в самом начале: это была уязвимость, но не фатальная. Я должен был развивать свои достоинства и компенсировать недостатки и уже почти уверился, что Микель принимает меня таким, как есть…

И вот он хочет, чтобы я вышел за рамки своей природы. Мимоходом. Пока солнце не коснулось горизонта. Или… это просто ребус, задачка на сообразительность, я должен придумать уловку?

Я приободрился. Вкусный сытный ужин дает основания к оптимизму, и уже через минуту я сказал себе, что задачка-то элементарная: надо сотворить совсем бессмысленное чудо. Если смысла нет – то нет ни добра, ни зла. Как вопли чаек, как ветер или пыль на дороге. Эту контрольную я наконец-то сдам на «сердце», давно таких оценок не было у меня в дневнике.

Я остановился на повороте узкой трассы, на обочине. Оттянул носком кеда упор на самокате, и тот остался стоять, чуть покосившись на жухлой траве. Отсюда был виден и город на равнине, и горы в отдалении, и край океана под закатным солнцем. Пахло хвоей и дорожной пылью.

Я измерил ладонью приблизительное расстояние от солнца до горизонта и вычислил, что до заката пятнадцать минут. Решение должно быть простым и эффективным. Порыв ветра? Танец пыли на дороге?

Но это не чудо. Ветер дует и так, и пыль может станцевать по совершенно естественным причинам. А чудо – воплощение моей воли, в других обстоятельствах невозможное.

Если я оживлю сухую траву под ногами, случится явное добро, хотя бы с точки зрения травы. Не подходит к условиям задачи. Можно заставить стаи птиц выписывать узоры над городом, это удивительно, бесполезно, тревожно и красиво. Но… кто-нибудь сочтет птичьи карусели добрым знаком или злым, уж кто-то из десяти миллионов точно так решит. Не подходит.

Бежали секунды. Опускалось солнце. Я все больше падал духом: я снова не понимал, чего Микель от меня хочет. Выскочить из представлений о добре и зле для меня – все равно что выпасть из собственной кожи…

Шорох за спиной привлек мое внимание. Я обернулся; с почти вертикальной скалы по ту сторону дороги скатился камень размером с куриное яйцо, проскакал по бетонному покрытию, и это был уже второй камень. Или третий; вилась пыль над склоном, ручейками струился мелкий щебень. Дураки-ремонтники не укрепили вовремя склон, а это смертельно опасно. Единственный камень по ветровому стеклу может кого-то убить, а уж если случится оползень…

Из-за поворота вынырнула машина, нарядная и белая, как жертвенный голубь. Я глянул вверх, оценивая опасность, и у меня в мозгу будто лампочка полыхнула: вот что имел в виду Микель.

Если я ничего сейчас не сделаю, если буду стоять и смотреть, как обвал накрывает машину, – это и будет чудо, не доброе и не злое. Чудо – потому что я, Леон Надир, в критической ситуации выберу бездействие. Не доброе и не злое – потому что наблюдатель нейтрален. Я впервые окажусь вне добра и зла и выйду на новую ступень опыта…

…Но я не буду стоять и смотреть. Не такой ценой, Микель.

Склон, готовый пролиться тысячами камней, замер, будто вмиг залитый бетоном. Ячейки железной сетки, только что расслабленные и ржавые, сцепились, как колечки воинского панциря. Это было чудо, сохраняющее жизни, это был мой провал как ученика волшебника, но мне было плевать в тот момент – я стоял и смотрел, как мимо едет белая машина, и человек внутри ни о чем не подозревает. Вот машина поравнялась со мной…

Водительское окно приоткрылось, над стеклом протянулась рука, окурок вылетел на обочину и запутался в сухих стеблях.

По траве побежал дымок. Поползли, расширяясь, границы черной проплешины, появились первые языки пламени. Год назад этот склон уже горел, ближайшие дома отселяли, в пожаре гибли еноты, опоссумы, рыси…