Леон

– Прототип уже готов. Я плачу разработчикам скромно, но даю им долю в будущих прибылях, и они понимают, что вытащили золотой билет. Заявок было множество, я отобрал лучших. – Делаю значительную паузу, чтобы они успели оценить мои слова. – Программа будет собирать данные из открытых источников и складывать «семьи», причем впрок, – человек, решивший обратиться к нам, не станет тратить время на ожидание. Для него все будет уже расписано.

Каждое мое слово подтверждено документами, которые я им представил. Остается улыбаться, щуриться на солнечный свет, балансировать на высоком кресле.

– Сколько вы собираетесь привлечь инвестиций? – старший спрашивает хлестко, будто бьет ракеткой по мячу.

– Сто миллионов, – я не мигаю.

– Прибыль в первый год?

Я называю цифру.

Мимо окна, совсем близко, пролетает полицейский вертолет, белый с синим. Отражается в небоскребе напротив.

– Леон, – задумчиво говорит дама. – А почему вы оставили ваш прежний стартап, консалтинговую фирму? У вас был рост в четыре раза за три месяца… И вы закрыли дело…

– Добился, чего хотел, мэм. – Я не сомневался, что они наводили обо мне справки. – Получил опыт, и теперь хочу расти дальше. Как вы знаете, это был не первый мой стартап…

– А где вы учились? – интересуется младший, прекрасно зная ответ.

– В школе, – говорю совершенно спокойно. – У меня нет специального образования. Но я умею читать, писать и считать…

Он понимает издевку и взрывается:

– Зачем, по-вашему, существуют колледжи и университеты?!

Я могу сказать: «Затем, чтобы выпускники брали кредит и годами искали работу». Но вместо этого растерянно улыбаюсь и развожу руками, как если бы вопрос поставил меня в тупик.

На помощь приходит старший собеседник:

– Я оплатил сыну Принстон, а дочери Беркли, а они…

Обрывает себя и машет рукой. Жаловаться не принято, и так понятно: его дети в глазах родителя не оправдали надежд. Я молча сочувствую его сыну и дочери и вспоминаю, как отец перестал со мной разговаривать.

– Спасибо, Леон, – безупречная женщина улыбается уголками рта.

* * *

Из машины я звоню разработчикам: один сидит в Лондоне, другой в Индии, третий в Гонконге, и есть еще группа, которой эти трое руководят. Сообщаю о результате переговоров, слушаю вопли радости на разных континентах.

– Леон, ты волшебник! – кричит Чандракант, молодой и горячий.

Я даю им инструкции по работе, закрываю ноутбук и откидываюсь на спинку пассажирского кресла.

Всего лишь шаг на длинном пути, я отдаю себе отчет. Я взялся за большое, по-настоящему большое дело, а ведь уроков на сегодня никто не отменял, и до возвращения Микеля мне надо как следует прибраться в доме. Это еще одна моя обязанность.

Ловлю себя на том, что насвистываю мелодию из шкатулки моего деда. Вздыхаю; инвесторы убеждены, что я придумал этот социальный проект, потому что сирота и тоскую по семье. Собственно, я сам их в этом убедил.

Где-то там, в моем городе, звенит на ратуше колокол. И хлопочет по дому, понурившись, отец, а мать отдает распоряжения. Рамон по утрам садится в школьную карету, а Эд, наверное, уже получил аттестат и уехал в университет…

А может быть, на старшего брата легла теперь моя ноша, университет закрыт для него, придется заниматься благосостоянием семьи?

Я на минуту перестаю насвистывать. Где-то там бродит мой покупатель в черной куртке и запыленных сапогах, и я желаю ему крепкого здоровья. Он обязан дожить до нашей встречи – когда бы этот день ни наступил.

Ученик волшебника

Микель равнодушен к девайсам, даже телефон у него старый и кнопочный. Мои текущие оценки хранятся в толстом блокноте с разлинованными страницами. Система оценок устроена так же, как в прежней школе, но Микель придирается неизмеримо больше, списать не у кого, и домашку за меня никто не сделает.

На прошлой неделе он трижды выставил мне «крест» и два раза «дыру». И всякий раз я огорчался, как первоклассник, и пытался оправдаться. «Успевай, – всякий раз отвечал Микель. – Это в твоих интересах».

На кухне я разворачиваю купленный по дороге гамбургер. Явись сейчас Герда – начала бы ругаться: «Отвыкай от мусорной еды! Я сама тебя развратила, надо было шпинатом кормить с первого дня!» Потихоньку радуюсь, что Герды нет дома, видимо, Микель дал ей поручение в городе.

Робот-пылесос, он же поломойка, кружит по кухне, вылизывая пол, подбираясь все ближе. Я поджимаю босые ноги (когда я один, люблю сидеть на кухне в одних трусах, наслаждаясь теплом и свободой). Насвистываю песенку из музыкальной шкатулки. У меня опять отличное настроение – теперь в стенах дома мне разрешено пользоваться магией, как я только пожелаю.

Не сходя с места, проверяю состояние туалетов и душевых. Ванная на первом этаже сообщает, что сток засорился; это серьезная проблема. Очень осторожно (контроль, Леон! Контроль!) я вызываю дружественную крысу, живущую у пруда на соседнем участке.