Лекции о литературе. Диалог эпох

Это очень точное, образное определение того, что теперь называется системой художественного произведения. То, что, по мнению Толстого, нельзя выразить словами, это приращение смысла, это содержание связи между деталями, именуемое великим писателем «сцеплением». Детали или сцены могут вступить внешне случайным образом в связь, но эта случайность является выражением закономерности, осознанной и излагаемой художником.

В сознании Л. Толстого «Хаджи-Мурат» ассоциировался с английской игрушкой, где по прихоти играющего перед его взором возникала та или иная случайная картина. Все произведение разбито на 25 небольших глав, каждая из которых, на первый взгляд, совершенно случайно присоединяется к предыдущей главе. Например, все начинается с пролога, в котором речь идет о кусте «татарина», далее – глава, повествующая о холодном ноябрьском вечере 1851 г., о появлении в этот вечер Хаджи-Мурата в доме своего кунака Садо. Во второй главе мы знакомимся с Авдеевым, Пановым и другими солдатами, находящимися в секрете. В третьей – речь идет о молодом офицере Полторацком, о вечере у князя Воронцова, о получении князем секретных сведений. В четвертой описывается бегство Хаджи-Мурата из аула. В пятой – рубка леса, перестрелка, ранение Авдеева и, наконец, выход Хаджи-Мурата к русским. В шестой – Хаджи-Мурат в доме Воронцова, в седьмой – смерть солдата Авдеева в госпитале и т. д. Вопрос о том, каким образом построено действие в повести, что связывает воедино сюжетные линии, уже давно ставился в литературе о Л. Толстом. По мнению В. Я. Лакшина, писатель «нашел новый способ сцепления» – через «диалектику событий».[198] «Художник учит нас понимать жизнь, – пишет он, – в ее целом: видеть причины и следствия, указывать концы и начала. Толстой приучает читателя вглядываться даже в самые малые подробности, приоткрывает нам тайную логику жизни».[199]

Но, как известно, сознание – явление бытия, и если Л. Толстой показывает, что бытие диалектично, то тем самым он подводит читателя к выводу, что диалектично и сознание, что диалектика (с ее разной степенью логического осмысления) неизбежно «присутствует» в сознании каждого человека.

А. П. Скафтымов впервые показал тесную связь между раскрытием «диалектики души» персонажей у Л. Толстого и его идейной авторской позицией. «Все произведения Толстого, – пишет исследователь, – представляют собой «историю души» за некоторый промежуток времени».[200]

По мнению исследователей, композиция «Хаджи-Мурата» «классически ясная и простая».[201] Но простота эта таит в себе огромную силу и великую глубину – она доступна и безмерно сложна одновременно.[202]

Ощущение простоты и одновременно сложности композиции повести продиктовано тем, что каждый из исследователей понимал определенную целостность, взаимосвязь всех художественных компонентов произведения. Смысл связи различных компонентов в единое целое толковался по-разному. Одни выделяли социально-обличительную сторону, другие – философско-нравственную.

Кажется, можно было бы сделать вывод общего порядка об одном из главных принципов творческого метода Л. Толстого. Как художник он велик прежде всего потому, что в своем художественном видении мира, в образном отображении его отчетливо улавливал неизбежность внешне случайного проявления закономерностей разного рода. Это принцип так называемого случайного (по А. Эйнштейну) механизма взаимодействия на всех уровнях – в микромире и в космосе, в общественной и глубоко интимной жизни человека, в физиологии, в социологии и в психологии.

Но именно в поздний период творчества принцип случайного у Л. Толстого становится все более и более доминирующим в раскрытии внутреннего мира героя.[203] В упоминаемой критической статье «Что такое искусство?» речь идет о «степени заразительности» как о единственном мериле достоинства искусства (30, 149). Сам принцип «заразительности» предполагает недосказанность, случайность возникновения той или иной ассоциации в сознании читателя. Читатель становится как бы творцом, он вместе с героем проходит путь нравственных исканий. Психология восприятия – вот что выдвигается Толстым на первый план, и случайность – ничто иное, как выражение определенных законов этой психологии восприятия.[204]

Принцип «заразительности» – это не выдумка позднего Л. Толстого. Сходные замечания встречались и ранее. Писатель на протяжении всего творчества добивался определенной закономерности в возникновении эффекта сопереживания. Просто осознание принципа случайности в возникновении этого эффекта перешло в позднем периоде творчества в сферу эстетического восприятия.