Лекарь

Мой рассказ взволновал хозяйку, судя по её вздымающейся груди. Она поблагодарила меня за откровенность и рассказала о себе. О том, как её, пятнадцатилетнюю, отец выдал, чтобы поправить состояние дел, за мужчину старше её на пятьдесят лет. Для отца это было обычным, он и сам был старше матери на сорок с лишним лет. И о том, что она своей жизнью обязана смерти – новобрачный умер от апоплексического удара в супружеской спальне в первую брачную ночь, не успев справиться с супружеским долгом. Она догадалась размазать по простыни малое количество крови, натёкшее из её закушенной в страхе губы, что сделало её брак действительным и она стала владелицей огромного состояния бездетного «мужа». Второй раз она овдовела при подобных обстоятельствах, заключив через несколько лет брак с другим пожилым нуворишем с целью слияния капиталов, для усиления власти над торговыми потоками. С тех пор она остаётся самой богатой собственницей не только в городе, но, может, и во всей Зеландии. Это делает её влиятельной особой, но не очень счастливой женщиной, так как ни один мужчина в стране не будет её любить, за то, что она есть, а будет желать то, что она может дать, и не в постели.

Разговор давно перешёл границы светских приличий и превратился в откровенный флирт. Моя рука уже покоилась в руке милой собеседницы ещё со времени моего рассказа о себе, и особо волнующие места наших историй мы отмечали пожатиями и поглаживаниями. Иногда она подносила свободную руку к глазам, промокая их от слёз, не сдвигая при этом вуаль.

Вечер закончился, как я и подозревал, в её алькове. Мы совокупились в полной темноте. Я мог бы назвать это действо другими словами, но, по чести, это произошло именно так. Переполненный возбуждением, усугублённым долгим воздержанием, я, отринув приличия, не озаботился и намёком на прелюдию, набросившись на партнёршу, как только наша терзаемая одежда дала к этому возможность. Соитие было бурным и, увы, коротким. И сразу после него я забылся крепким как беспамятство сном. Проснувшись, не сразу вспомнил, где я нахожусь. Подобрав наощупь предметы своего гардероба с пола и со стула, я, стараясь не зашуметь, выбрался из алькова в гостиную и столкнулся с экономкой. Та провела меня к выходу, где уже ожидала карета. Была глухая ночь. Хозяйка не вышла со мной проститься. Или спала, или не пожелала. Принимая во внимание способ выказанного ей моего благорасположения, такому можно не удивляться. Я покидал дом моей ночной хозяйки с уверенностью, что больше мы с ней не увидимся.

И вот сюрприз. К полудню мне опять доставили вензель со знакомым адресом, сегодняшней датой и двумя, на сей раз, гульденами.

Оставив распоряжения ассистенту, я вновь сел в карету.

Мадам встретила меня благосклонно. Всё развивалось по вчерашнему сценарию, только беседа короче. Зато прелюдия длиннее. То есть, сегодня она присутствовала. У нас было время обнажиться, правда в полной темноте, но я уважал скромность хозяйки. Я стал покрывать поцелуями её руки, плечи, шею, при этом лаская безупречную грудь. Затем мы слились ртами в долгом головокружительном поцелуе. Я уже был над ней и нежно знакомил свои пальцы с её влажным лоном, одновременно целуя её глаза…

Дьявол!!! Глаз не было! Вместо осязания выпуклых упругих oculi, мои губы провалились в пустые глазницы. Волна отвращения подкинула меня, и я взревел. Дверь алькова отворилась. На пороге стояла экономка с пистолетом в одной руке и подсвечником в другой. Тусклый свет озарил альков с моей обнажённой слепой фурией, в сжатых пальцах которой находился кинжал. На секунду пламя свечи высветило прикроватный столик и блеснуло в прозрачном сосуде на нём, из которого на меня пялились стеклянные глаза. Экономка промедлила одно мгновение, оценивая обстановку, прежде чем нажать на курок. Мне этого мгновения хватило броситься ведьме в ноги и свалить её на пол. Выстрел прогремел, порох опалил мне волосы, но пуля, не причинив вреда, впилась в потолок. Я вывернул пистолет из пальцев покусительницы, которая уже оправилась от неожиданности и пыталась обездвижить меня, зажав в своих мощных объятиях и вереща, что было сил. Изловчившись, я приложился рукояткой пистолета ко лбу экономки, выбив из неё дух.

Одна из свечей погасла при падении, но в другой ещё теплился огонёк. Я подобрал её и поднял над головой, вновь освещая альков. Слепая была в опасной близости от меня, и зрячему человеку достало бы одного резкого движения, чтобы проткнуть мне кинжалом живот, однако мадам водила лезвием из стороны в сторону на уровне своей, сейчас я уже мог рассмотреть, восхитительной груди, не решаясь двинуться с места ни в одну сторону.

– Мадам, ещё одно движение и я прикончу вашу компаньонку, а без неё вы, как я понимаю, как без рук, вернее, без глаз.