Легион времени

– Башня тиран, где правит Гларат, – поспешил объяснить Уил. Он снова работал с кнопками. – А теперь смотри сюда!

Поселение, состоящее из неуклюжих строений, приблизилось. Марширующие колонны гигантских антропоидов быстро окружали деревню, сгоняя поселян – с простодушными лицами, крепких и грубоватых на вид, хотя при этом оборванных и явно голодающих – с их полей.

– Это жестокое мероприятие имело место, когда я находился в тюрьме, – прошелестел старик. – Вина людей состояла в том, что они не уплатили налоги Сорэйнье и десятину для тиран. И причина такова – не было зерна для уплаты налогов, ибо Сорэйнья и ее лорды просто так, из спортивного интереса, растоптали и уничтожили большую часть полей.

Вооруженные золотыми топорами и короткоствольными ружьями из малинового металла (из него же были их собственные устрашающие челюсти), шестиногие воины закончили окружать деревню. А затем из красной цитадели выехала бронированная повозка, разорвавшая круг гигантов. Из нее вырвался яркий белый луч, и жалкие домишки разом вспыхнули. Ветер погнал стену огня через деревню.

Полностью человеческая фигура в алых доспехах и шлеме с черным плюмажем спрыгнула с повозки и присоединилась к огромным черным людям-муравьям. Тонкая золоченая шпага так и мелькала, безжалостно разя мужчин, и женщин, и детей, выбегавших из пламени, пока, наконец, чудовищная резня не была окончена. Затем человек отвернулся от выжженного места, поднял шпагу в триумфальном жесте, и снял шлем. Волна золотистых волос рассыпалась по плечам, покрытым алой кольчугой. У Лэннинга кровь прилила к голове, острая боль пронзила сердце.

– Послушай, так это же… – выпалил он. – Это Сорэйнья!

– Сорэйнья, – прошептал Мак-Лэн. – Прекрасная королева Гирончи.

Он повернул переключатель, и Сорэйнья исчезла, вместе со своим черным воинством, в переливающейся прозрачности хрустального блока. Он поднял безжизненные глаза на Лэннинга; в глазах колыхалась жгучая ненависть и боль. Его искалеченные руки сжались, потом расслабились и вновь поднялись к груди, чтобы прикоснуться к маленькому цилиндру серебристого металла, свисающему с шеи.

– Так уж случилось, что Гирончи стал первым миром будущего, среди других возможных, обнаруженных хроноскопом, – заговорил он. – Случилось так, что я узрел Сорэйнью, прекрасную в своих доспехах, сражавшуюся на шпагах с одним из людей-муравьев.

Ты знаешь, какая она – ну, в общем, привлекательная. В первый раз направление прибора было ограничено ее юностью; тогда варварские сцены были редкостью. Не забывай, Денни, я был тридцатью годами моложе, чем сейчас, когда впервые увидел ее в 1945-м. Ее великолепие, воинская доблесть ее империи – я был покорен.

И, отказавшись от всех других возможных миров, я стал следить за ней месяцами – даже годами. Я тогда еще не знал, какой вред может нанести временной поисковый луч, – он склонил свою белую голову и умолк на мгновение. – Но не существует такого процесса, который обнаружил бы состояние электрона без изменения этого состояния. Кванты моего сканирующего луча были поглощены атомами, которые его отразили. Результатом стал рост вероятностного фактора Гирончи – и в этом-то и состоит корень всей трагедии.

Лицо в шрамах исказила гримаса боли.

– Это целиком моя вина. Ибо до того, как я осознал это, абсорбция отрезала возможности для всех других миров, и Гирончи стал единственным миром, который достигала ограниченная сила моего прибора. И это ослепило меня, я не понимал, что совершаю преступление. И, боюсь, тебе не понять моей страсти по отношению к Сорэйнье!

– Я понимаю, – беззвучно, одними губами, отозвался Лэннинг.

В глазах старого ученого вновь вспыхнул огонь, и он прикоснулся к серебряной трубочке.

– Я наблюдал за ней в хроноскоп, – звучали его слова. – Иногда я просто приходил в отчаяние из-за того, как она далеко от меня во времени и вероятности, а иногда делал отчаянные усилия. Потому что решил покорить время и соединиться с ней в Гирончи.

В 1952 году, после семи лет бесплодных попыток, я стал способен наладить коммуникацию. При помощи увеличения мощности и фокальной резкости темпорального излучения я смог спроецировать говорящий образ себя самого в крепость Сорэйньи.

Лицо Мак-Лэна исказило страдание. Над челюстями заходили желваки, дыхание стало неровным, сбивчивым; лишь через пару минут он смог заговорить снова:

– Так что я обратился к Сорэйнье. Вначале она казалась удивленной и встревоженной. Но затем, после нескольких моих визитов в ее апартаменты, ее отношение внезапно переменилось: скорее всего, без совета Гларата не обошлось.

Он с хрустом сцепил пальцы.

– Она улыбалась, – продолжал старик. – Радушно принимала меня и приглашала навещать ее снова. И еще – начала расспрашивать меня о моих открытиях – сказав, что, возможно, жрецы гиран, будучи учеными, смогут разрешить стоящие передо мной проблемы. И если я смогу прибыть в Гирончи, то разделю с ней трон.

Лэннинг закусил губу, сдержав тяжелый вздох. Память о визитах Сорэйньи язвила его душу. Но он не стал прерывать рассказчика.