Легендарный

Потом снова эхо ликования. Сильнее обычного, оно закружилось, словно песчаный вихрь планеты-полигона и поднялось в самый верх. Затем опять и опять. Второй, третий, четвертый раз. Я сбился со счета, пока шел за женщиной, как за поводырем, и уже у самых дверей ощутил, как по телу пробежалась дрожь.

Мы оказались в конце пути — дальше идти было некуда. Тупик. Здесь и размещался кабинет второго врача, окруженного со всех сторон громадными стенами. Запах антисептика сразу появился в воздухе, стоило мне приблизиться вплотную. Раздался звонок, дверь заскрипела и нехотя отворилась.

Врач устало посмотрел на свою коллегу, дымившую немного поодаль от меня, потом перевел взгляд на меня и коротко заявил.

— Время приема с шести ноль-ноль и до…

— Мы тут по другому делу, — вклинилась Мира. — Необходимы иные навыки. Дай пройти.

Она бесцеремонно втиснулась между старым доктором и дверьми. Затем протащила и меня, усадив на полусогнутое медицинское кресло, где лежала мятая простыня и парочка использованных тампонов.

— Мог бы и прибраться.

— Я только начал, — заявил док и закрыл дверь. Потом прошел к небольшому деревянному столику у кресла, взял ампулу, сломал кончик и смочил содержимое в тампон. Через секунду он задрал голову, одной рукой приоткрыл правый глаз и закапал в него содержимое.

Тело немного вздрогнуло. Мышцы затряслись и глаза тут же покраснели. Мира молча следила за всем, после чего подошла к своему коллеге и забрала тампон.

— Ты же сказал, что завязал с этой дрянью.

Тот ничего не ответил.

— Что тебе от меня нужно? — врач быстро поморгал глазами, пытаясь прогнать содержимое ампулы по всему глазу.

— Не зли меня, Марк. Ты клялся, что этого больше не повторится.

— У меня рецидив. Мне было нужно как-то унять боль, иначе я бы просто умер.

— Ты сдохнешь раньше, чем мы причалим к докам, а у меня тут и без этого тысяча немытых бичей, которые скоро начнут умирать, как мухи!

— Не кричи, — абсолютно спокойно ответил доктор и посмотрел красными глазами на меня. — Чего тебе, мальчуган?

Я посмотрел на женщину, потом поднял руку и оттянул воротник, оголив характерную татуировку. Доктор надел очки, наклонился и внимательно все рассмотрел.

— А-а-а, — прохрипел он, — волчонка выкинули из стаи и теперь он ищет новый приют.

— Избавься от татуировки! — громко заявила Мира. — Как можно быстрее!

— Это займет полтора часа. У меня сейчас оборудование простаивает. Нужно все проверить, прежде чем работать на живом человеке.

— Как знаешь, — буркнула женщина и направилась к выходу. — И это… — Мира на мгновение остановилась у дверей, — никому не слово.

— Хорошо… хорошо…хорошо, — шептал он сам себе под нос. Так тихо, что вскоре его слова сплелись в одну сплошную «шшш…». Женщина вышла за двери. Лязгнули замки и спустя секунду мы остались наедине. — Сколько лет тебе, воин, хотя… не важно. Раз ты тут, значит все пошло не так, как ты хотел.

Он отошел от меня и, шеркая ступнями, приблизился к столу с инструментами. Взял несколько тоненьких медицинских причудливых зубцов, провел ими по татуировке и одним острым концом проткнул кожу. Не до крови, но боль была ощутимой.

— Что случилось? Как все произошло?

Я промолчал.

— Не хочешь говорить? Твое право. Вернорожденные на моей памяти редко вживаются в роль вольняг. Они предпочитают смерть такой жизни.

— Почему вы мне это все говорите?

— Не знаю. Я просто говорю. Иногда мне хочется поговорить с кем-то новым на нашем корабле. Обычно, когда нет особого повода, я встречаюсь с моряками лишь два раз за их жизнь: когда они больны, и, когда они смертельно больны. В такие моменты особо не поговоришь, да и смысла нет, они сами не хотят ничего рассказывать. Все сплошные сплетни, да сказки. А ты — воин Клана. Пусть бывший, но все же воин. Я тоже когда-то был там, на передовой. Помню, как мне пришлось зашивать двух элементалов. Настоящие гиганты! Одного стола было мало, чтобы взгромоздить этих чудовищ на них для операции. Потом четыре часа на ногах и снова тела. Один за одним… один за одним. Я вспоминаю те дни с ностальгией. Тогда я знал зачем живу, а сейчас… черт его знает как все объяснить, но даже дурман меня не спасает.

— Что вы закапывали в глаза?

— А? — промычал он будто не слышал моего вопроса. — Тогда гремела канонада. Били из чего-то огромного. Вроде как «Мальба» вела огонь из своей чудовищной пушки. Земля подпрыгивала, когда снаряды разрывались внутри нее. Целыми кучами поднимались в воздух, а потом падали, засыпая все и вся своим покрывалом.

— Что у вас в глазах? — повторно спросил я, видя как блестели зрачки доктора и как странно он смотрел в никуда, будто пытаясь разглядеть нечто, что было сокрыто от взора других.