Легенда о хрустальном яйце

Учился Павка с увлечением. Особенно он полюбил историю и географию. Павка забывал обо всем на свете, когда учитель истории рассказывал о древних римлянах, о бесстрашном Спартаке, об египетских пирамидах. Он жадно читал. Бывало, закрутит фитиль в керосиновой лампе, чтобы не мешать отцу спать, и просидит за книгой до утра. Книги открывали перед ним незнакомый мир. Он узнал о далеком предке бумаги— папирусе, об изобретении пороха и компаса. Книг у Павки теперь было много, учитель истории записал его в Тургеневскую библиотеку. Эта библиотека находилась по пути к брату, и всякий раз, когда Павка отправлялся в гости к Петру, он заходил менять книгу.

Были у Павки и свои собственные книги. Отец выдавал ему на день по пять копеек. Это было на всё: на еду, на конку, на чернила и на книги. Но Павка распределял деньги иначе: он ходил пешком, его дневной рацион часто состоял лишь из ломтя хлеба с солью, но зато на книгах он не экономил. Он даже накопил небольшую библиотечку о путешественниках. Павка мечтал стать путешественником, надеялся когда-нибудь отправиться в далекие страны...

Забегая на полстолетия вперед, скажу, что мечта его сбылась. Павел Васильевич Шмаков побывал во многих странах мира, в том числе и в далекой Америке. Разумеется, это были не странствия путешественника, а научные командировки ученого. В его распоряжении был не парусный фрегат, а новейшие океанские и воздушные лайнеры...

Однажды после урока Павку подозвал к себе учитель географии. Ему полюбился этот белобрысый деревенский паренек. Иногда учитель даже ловил себя на том, что рассказывает он не всему классу, а большелобому Павке, который, затаив дыхание, следит за кончиком передвигающейся по карте указки.

— Хочешь послушать Обручева? — спросил учитель.

— А кто такой Обручев? — смущенно спросил Павка.

— Знаменитый путешественник и ученый. Сходи послушай. Советую.

При слове «путешественник» у Павки загорелись глаза. Учитель протянул ему билет в Политехнический музей.

С тех пор Павка старался не пропускать ни одного бесплатного воскресного чтения в Политехническом музее. Он слушал здесь Нансена и Обручева. Часами бродил по залам музея. Когда кругом никого не было, он, робко озираясь по сторонам, кончиками пальцев дотрагивался до макетов петровских кораблей, сверкающих маховиков паровых машин, до причудливых физических аппаратов.

В музее Павка впервые увидел неподвижное кино — то, что мы теперь называем диафильмом. Известный археолог и путешественник академик Д.Н. Анучин в тот день сопровождал свои рассказы «туманными картинками», — так тогда назывались диапозитивы. Изображение, которое бросал на экран примитивный проекционный фонарь, и впрямь было туманным. Но Павке «туманные картинки» казались необыкновенным чудом. Это было его первое знакомство с физикой. Мог ли он тогда предположить, что через полвека в этих залах экскурсанты будут подолгу задерживаться возле макета первого в мире атомного ледокола, искусственных спутников Земли, возле установки цветного телевидения?

И не случайно в дни празднования своего семидесятилетия, отвечая на теплые поздравления сотрудников Политехнического музея, П. В. Шмаков писал им:

«Ваше приветствие мне особенно дорого, потому что Московский политехнический музей — мой первый университет...»

ПАВКИНЫ УНИВЕРСИТЕТЫ

 Павка закончил городское училище. И опять перед ним встал всё тот же вопрос: что делать дальше? Многие из приятелей записались в гимназию, но для Павки двери ее были накрепко закрыты. Пропуском в гимназию служили деньги. Плата за обучение была очень высокой. «Богатство» же Шмаковых за эти годы ничуть не выросло; зато подросла Стеша и самые младшие ребятишки, Ванюшка и Прасковья, а значит, и расходов стало больше.

Павке страшно было даже подумать о том, что учёбу придется бросить. Становилось тоскливо и беспросветно. Он чувствовал себя беспомощным и одиноким.

Городское училище, книги и особенно Политехнический музей, где он почти еженедельно слушал лекции по естественным наукам, все шире раздвигали занавес в таинственный и удивительный мир. Но Павке хотелось большего. Его не устраивала роль зрителя, он мечтал войти в этот мир. На самодельной полочке рядом с книгами о Колумбе и Семене Дежневе появились книги о Ломоносове и Ньютоне.

Павка слышал, как по ночам ворочается на своей койке и вздыхает отец. Выучившийся у сновицкого дьячка за десять мер картошки кое-как писать и читать, Василий Андреевич мечтал, что хоть Павка будет по-настоящему ученым человеком. Он радовался успехам сына в училище и гордился им. И теперь целые ночи напролет Василий Андреевич ломал голову над тем, как помочь  (...) что он мог придумать?

Судьба Павки решилась (...) и неожиданно.