Легенда о хрустальном яйце

Чаще других донимал батюшку Павка Шмаков. Как только белобрысый Павка поднимал руку, в классе раздавались смешки. Батюшка отворачивался в сторону, будто не замечая поднятой ладони. Тогда Павка вскакивал из-за стола и даже привставал на цыпочки. Ребята видели, как нервничает батюшка, и ликовали в ожидании веселого представления. Весь класс знал, что поп затаил злобу против Павки и ждет случая разделаться с ним. Павка вел осторожную игру и долгое время оставался неуязвимым. Но однажды — сорвался.

Случилось это весной. Уже вскрылась ото льда Содышка. По мокрой пашне, словно проверяя глубину борозды, разгуливали грачи. Набухли почки березы, а лоза начала зеленеть. Слушая надоевший голос батюшки, мальчишки с тоской поглядывали в окна. Как хотелось им выскочить из душного помещения и помчаться к реке! Устроить бы морское сражение на Содышке или захватить нож и верхом на палке галопом поскакать в ближнюю рощу, чтобы вдоволь полакомиться весенним березовым соком!

За окном ярко светило солнце. Оно манило и сулило множество разных развлечений. И вдруг всё потемнело, как будто внезапно наступила ночь. Тугой ливень предостерегающе забарабанил по стеклам. Сверкнула молния, и огонь, вырвавшийся из трещины, осветил тучу.

— О-бо-ждем гро-зу, — прогнусавил батюшка и уселся на стул.

Ребята обрадовались этой буквально с неба свалившейся минуте свободы, — весенняя гроза коротка.

Тут-то и раздался голос Павки Шмакова.

— Батюшка, а что такое гроза? — громко, на весь класс, спросил он.

Ученики притихли. Это было неслыханной дерзостью задать вопрос, не подняв прежде руки. Но батюшка молчал. Неожиданный вопрос застал его врасплох. Он даже не воспользовался случаем наказать Павку за дерзость.

За окном по-прежнему светило солнце. Уже где-то за деревней приглушенно гремел гром, а растерявшийся священник всё еще сидел на своем стуле и дергал себя за бороду, изредка свирепо поглядывая на Павку. Мальчишки начали хихикать.

Но вот батюшка поднялся из-за стола и подошел к Павке:

— То Илья Пророк на колеснице огненной по небу разъезжает. — Батюшка ухмыльнулся, довольный, что на этот раз избежал позора.

Но Павка не унимался:

— А я слыхал, что гроза — это электричество.

— Что? Электричество?! — заорал взбешенный поп, он даже перестал гнусавить. — Вон отсюда! Не место безбожнику на моих уроках! — И разгневанный батюшка за ухо вытащил Павку из класса.

С трудом удалось деду уговорить батюшку помиловать внука. Пришлось задобрить подарками, — другого выхода не было. Отдать Павла во Владимирскую школу не хватало средств. В городскую школу за обучение требовалось вносить деньги, а где их взять? Того, что зарабатывал в Москве отец, с трудом хватало на керосин, соль, сахар да скромную одёжу. Сновицкий же батюшка довольствовался натурой: его вполне устраивали яйца, молоко и зерно.

Эта такая печальная для Павки история имела и смешную сторону.

Третьим учителем в церковноприходской школе был молоденький семинарист, сын злого батюшки. Он обучал сновицких ребятишек арифметике. От этого семинариста Павка впервые и услышал, что гроза есть электричество. Незнакомое слово врезалось в память. Оно ничего не объясняло, но будоражило Павкино воображение. Курьез же заключался именно в том, что батюшка выгнал Павку из класса за то, что тот услышал от батюшкиного сына.

Как раз в это время в деревне усиленно обсуждались два события: катастрофа на Ходынке во время коронации Николая II, ужасы которой видел собственными глазами Павкин брат Петр, и беспроволочный телеграф Маркони.

Павка любил послушать, о чем говорят взрослые. И когда поздно вечером, усевшись на завалинке, не спеша потягивая свои козьи ножки, мужики оживленно «дискутировали», он крутился неподалеку.

— Вот ведь штука какая. Письма по воздуху летают,— замечал кто-нибудь из мужиков.— Чудо, и всё тут...

— Англичанка — хитрая бестия,— вступал в обсуждение другой мужик. — У нее всё ладно получается.

— Хитроумная. Это уж точно. Она и обезьяну, говорят, выдумала, — подхватывал разговор третий собеседник.

 Слушая мужиков, Павка так прямо всё и понимал: и что письма по воздуху, как птицы, летают, и что обезьяну просто взяли и придумали где-то за морем, в Англии. И вообще ему казалось, что всё на свете можно придумать, только для этого нужно иметь особую волшебную силу.

Но не меньше любил Павка подслушивать беседы учителя арифметики с его дружками. К сновицкому семинаристу часто приезжали в гости приятели из Владимира. Забравшись в поповский сад и притаившись где-нибудь в кустах, Павка прислушивался к непонятным речам. Семинаристов волновали обычно те же события, что и мужиков. Только объясняли они их совсем по-другому, путано и непонятно. Ушам своим не поверил Павка, услышав, что английская почта — это такое же электричество, как и молния. Семинаристы не отрицали того, что письма в Англии летают по воздуху. Но они говорили, будто письма эти совсем невидимы. Как же так? Писем не видно, а молния сверкает ярче даже, чем солнце. Что же такое электричество? Может, это просто выдумка? А может, оно и есть волшебная сила?..