Леди чародейка

С заметной неохотой Алистер убрал клинок в ножны. Герговаль приподнялся и принялся расплетать наложенные на Конто чары. Я не видела печать на теле барса, что лишний раз подтверждало – она была соткана самой тьмой. Тьмой, к которой безуспешно пыталась склонить меня Леди Ночь.

Я искренне желала Конто счастья, я очень надеялась, что задуманное им исполнится, и колдун освободит его от проклятия, которое сам же и наложил. Но, как ни удивительно, к переменам я оказалась не готова.

Рот сам собой раскрылся от удивления, когда Конто припал лапами к земле, натужно зарычав – наверняка, от боли. А затем… начал перевоплощаться. Звериное тело становилось человеческим – высоким и поджарым. Серебристая шерсть с черными розеттами исчезала на глазах, трансформируясь в гладкую золотистую кожу, под которой четко обозначились мышцы. К моему облегчению, бедра Конто были целомудренно прикрыты меховой набедренной повязкой все тех же серебристо-черных тонов.

Не прошло и нескольких минут, как на месте снежного барса оказался красивый незнакомец с волевыми чертами лица и белыми волосами.

Хорошо, что тушканчики краснеть не способны. Я поспешно перевела взгляд на Алистера, тут же ощутив знакомое тепло и разлившуюся внутри нежность. Может, в человеческой ипостаси Конто и выглядел так, будто сошел со страниц глянцевых журналов, но Алистер – мой Алистер – был для меня самым близким и родным. Самым красивым, хоть красота эта и была нетипичной. Самым любимым… нет, единственным.

Конто восторженно воззрился на свои руки, оглядел себя с головы до ног. Кажется, увиденным он остался полностью доволен.

– Послушайте, – воспользовавшись передышкой, выдавил Герговаль. – Брешь в Хрустальные Земли уже пробита. Обещаю, что не трону никого из жителей, но… нужно забрать скрижаль – сейчас жрицы охранять ее не смогут. Я… если мы сделаем это вместе…

Алистер медленно покачал головой.

– Какая же ты мразь.

– Вы не понимаете, от чего отказываетесь! – В голосе колдуна звучало отчаяние. Так взывает о помощи человек, находящийся в полушаге от пропасти. – Скоро всему Ордалону придет конец! Скрижаль… Только она может помочь нам. Никто, никто не справится с такой сокрушительной силой! Покинуть Ордалон, когда здесь разверзнется ад – вот единственное возможное решение.

– Ад? – скептически отозвался Алистер. Взглянул на безоблачное небо. – Здесь постоянно что-то происходит. Что бы ни произошло, мир устоит.

– Мир устоит, но люди его погибнут, – сдавленно сказал Герговаль. – Просто потому, что сила, которая вознамерилась уничтожить всех жителей Ордалона, скоро обрушится на этот мир. Спасения не будет. И это уже происходит, просто никто, кроме меня, об этом не подозревает.

– Что происходит? – равнодушно бросил Алистер. Было очевидно – он не проникся путаной речью колдуна.

– Исполины пробуждаются. И когда они проснутся… Для людей в этом мире не останется места.

Глава восемнадцатая. Туз в рукаве

Мы молчали так долго, что тишина, притворившись старым другом, стала частью нашей странной компанией. Я не могла принять за чистую монету слова человека, который крал жизненную и магическую энергию у метаморфов, который послал свою устрашающую алую армию разрушить уютный городок и убить его мирных жителей. Но вместе с тем в голову закрадывалось сомнение: слишком сложно выполним и долог был план… и цель должна была оправдывать средства.

Но пробуждение Исполинов… поверить в такое было непросто.

Вернувшаяся с Джиневрой Ари с минуту ошалело разглядывала перевоплощенного Конто. Он заметил это, неожиданно смутился, вызвав непрошенную улыбку на моем лице. Джиневра же наморщила нос, заявив, что «котиком он нравился ей гораздо больше». Детская непосредственность – лучший способ разрядить напряженную обстановку.

Вновь связав Герговаля, мы направились к бреши в хрустальном куполе. Вернувшись на свое законное место на плече Алистера, я с ненавистью и прорывающимся наружу страхом смотрела на армию колдуна – быкоподобных монстров с алой кожей. Они стояли без единого движения, волей Герговаля превращенные в статуи, впрочем, готовые в любой момент ожить.

Бледные жрицы чарами выталкивали рогатых существ за пределы купола, в то время как другие одной им известной магией залатывали в нем брешь. Джиневра шла по улицам родного города, и, всхлипывая, говорила, что все, что она рисовала в своих картинах, было здесь: и монстры, и мертвые люди, и кровь на мостовой. Ари лишь крепко сжимала ее руку и шептала успокаивающие слова.

Вопреки моим ожиданиям (точнее, робкой и почти безосновательной надежде), встреча Джиневры с матерью прошла не слишком хорошо. Глядя на эту высокую сухопарую женщину со строгим лицом и волосами, убранными под белую чалму, я жалела, что, благодаря проискам Дамы Пик, не могу схватить ее за плечи и закричать: это твоя дочь, в ней нет тьмы, есть только свет! Свет дара, который мог спасти ваш город, если бы вы прислушались к ней! Если бы не оттолкнули…

А теперь… смерть полутора десятка людей на совести жриц Фираэль. А виной всему – слепая вера.