Ларе-и-т`аэ

По крайности, хоть что-то он успел в шпаргалке вычитать. Плащи цвета морской волны поверх золотистого — именно так, а не наоборот... это, значит, Юльм. А невысокий человек с крупным перстнем зеленого янтаря на правой руке, надо полагать, король Юльма Эвелль. Тот самый. Гроза пиратов. Лерметт вчера рассказывал, что Эвелль совсем еще молодым разнес на щепочки целую пиратскую эскадру — а пленных пиратов поставил перед выбором: висеть в петле на рее — или служить отныне Юльму верой и правдой. Другой бы этих головорезов поразвешивал, как праздничные гирлянды — но у Эвелля никогда и ничего в хозяйстве даром не пропадало. А потратить целую эскадру пиратов на украшение своих потрепанных в бою кораблей — это же бесхозяйственность, причем вопиющая. Эвелль никогда не разбрасывался имуществом, если только мог приспособить его к делу — и словом своим королевским тоже никогда не разбрасывался. Сказал, что с присягнувших за старое взыскивать не станет — значит, и не станет. Нет, пленники не колебались. Присяги не преступил ни один. Сколько уже лет с тех пор минуло, иные даже себе и рыцарское звание выслужить успели... а вот и они, к слову сказать. Все, у кого в гербе кайма из веревки с петлей понизу... как, и вот это — пираты?! Пусть даже и бывшие... Ну нипочем бы не подумал. Такие... такие добропорядочные, немного даже чопорные. Вон тот одноглазый, со шрамом поперек загорелой щеки — даже и он выглядит точь-в-точь как преподаватель изящных манер в монастырской школе для благородных дам и девиц. Ну, Эвелль!

Положительно, обладатель зеленого янтаря Арьену понравился. Жаль будет, если именно он вздумает упираться. Еще и потому жаль, что если Эвелль вздумает встать на крепкие швартовы, его и эскадра с места не сдернет — так, кажется, Лерметт выразился?

Основательно собрался в дорогу король Юльма, и эскорт с собой прихватил правильный — все как один спокойные, плечистые. Людей Адейны за их спинами и не различишь издали. Даже и короля не видать... только маячит какой-то совершенно уже невозможный головной убор... скорее всего, женский — значит, приехал не король, а принцесса Адейны? В любом случае, это Адейна, рубины, красное на розовом... цвета как цвета, но вот сам убор... неужели в Адейне и вправду такое носят? Ну и страшненькая же мода, право слово!

Вблизи от едва заметной Адейны теснились Риэрн и Окандо, пестрел немыслимым разноцветьем отряд Аффрали — но взгляд эльфа привлекли не испестренные вдоль и поперек плащи аффральцев. Цирконы и горный хрусталь в осыпи крохотных алмазов на серых плащах Эттарма... ох ты, красота какая — словно звезды сквозь туман светят! А рядом переливались суланские опалы, перемежаясь с лунными камнями, ниспадали с плеч белые плащи, расшитые зеленым... и все это неведомое надвигалось, приближаясь с каждым вдохом.

Эннеари чуть скосил глаза, окидывая взглядом своих сородичей... нет, никаких упущений. Очень даже достойный вид. Прямо гордиться можно таким посольством. Никто в грязь лицом не ударил. Новоприбывшие пока еще недостаточно приблизились, еще не разглядели их толком... зато вот когда разглядят, когда поверят собственным глазам... прав Лерметт — ошеломить гостей нужно крепко! А если им эльфов маловато окажется для душевного потрясения — извольте. Вот он, великий аргин великой степи, Аннехара — восседает на караковом жеребце по правую руку от Лерметта с таким видом, словно ничего естественнее и быть не может. И сам Лерметт верхом на Белогривом...

— Не отвлекайся, — вполголоса велел Илмерран, вроде бы ни к кому в особенности не обращаясь — но у Эннеари и вопроса не возникло, кому адресовано замечание.

— Да, — таким же тихим голосом ответил он и вновь повернулся к неспешно близящейся кавалькаде.

Там, где улица Восьми Королей упиралась в небольшую площадь перед дворцом, Лерметт предупреждающе поднял руку.

— В чем дело? — с плохо скрываемым недовольством поинтересовался молодой светловолосый придворный в цветах Риэрна.

— Повремените покидать седло. — На невежливость разодетого юнца, почти граничащую с грубостью, Лерметт решил внимания не обращать. — Мы ждем еще одну... особу. И встретить ее было бы предпочтительнее самым парадным образом. Не сходя с седла, не опуская малых знамен и не отстегивая плащей.

— А если, — осведомился Эвелль своим обычным глубоким баритоном, — эта особа запоздает?

В ответ Лерметт только улыбнулся.

— Эта особа никогда не опаздывает, — сообщил он и перевел глаза на мостовую, где тень дворца почти уже касалась края фонтана, разве что на волос не достигая ее.