Ларе-и-т`аэ

Великий аргин обессиленно опустился на подушки. Лерметт последовал его примеру.

— И ведь эти двое ни слова не скажут в простоте, а все с умыслом, все с расчетом, — вздохнул Лерметт.

— Так оно у королей и ведется, — задумчиво молвил Аннехара. — Душа просит одного, а долг — совсем другого.

— Если бы! — Лерметт аж привскочил от возбуждения. — Это бы как раз не беда, а только боль. Нет, они хотят одного и того же — но разными голосами. Я ведь сейчас от всей души говорю — а король во мне вторит. Да еще приговаривает: правильно, молодец, давай так и дальше, говори, пускай Аннехара успокоится, пускай окончательно уверится в твоей искренности, тогда тебе легче будет его уговорить... ни одно мое слово не свободно от умысла, ни одно движение! Я думал, что еще принцем к этому привык, да и послу испытывать подобное не впервой. Но когда я стал королем... от этого двоения ума лишиться можно! А ведь нам и вправду нужно договориться... и как же мне все это вместить?

О Каменные Сестры, Нерги, как же ты еще молод. Слишком умен и слишком молод. До чего мучительное сочетание.

— Как вместить? — усмехнулся Аннехара, и великий аргин усмехнулся вместе с ним. — На мне не осталось даже шрама — значит, твое прощение было полным. Скажи, который из вас меня простил?

— Оба, — не задумываясь, ответил Лерметт.

— Вот тебе и ответ. Ты уже вместил. И не только тогда, когда ладонь прикладывал, а и когда отвечал тоже. Ответ не в том, что произнесли твои губы, а в том, что они произнесли это, не задумываясь. Каким бы ни был умысел, но правит им твоя душа, и никак иначе. Когда я подумал о твоем умысле дурное, даже не зная его, я бы хуже, чем неправ.

— Ну, это еще как сказать... — Лерметт неожиданно усмехнулся. — Пожалуй, оно и хорошо. Уж если и ты на меня такое надумал, то остальным и подавно ничего другого думать не останется.

Хорошо? Хорошо?! Нерги, да ты, никак, все-таки с ума свернул! Что же тут хорошего, если люди заподозрят тебя в глупой подлости? Тебе одного меня мало?

— Очень хорошо... задумчиво повторил Лерметт. — Если меня заподозрят в таком... да после подобной мерзости любая полынь сахаром покажется! Если на меня сначала такое возведут... пожалуй, когда я объясню, что я замыслил на самом деле, мне в степи никого и уговаривать не придется.

Великий аргин расхохотался.

— Вместишь, — уверенно посулил он. — У тебя неплохо получается. Просто не пытайся скакать по облакам, Конь Истины. Под копытами нужна земля.

Услышав второе их данных ему в степи прозваний, Лерметт покраснел. Глаза его — уже не темные, а вновь серые, как небо перед благодатным дождем — осветились тихим сиянием.

— Ты хочешь сказать, что меня несет без дороги? — не без смущения промолвил он.

— Конь Истины не ищет дорог, он их прокладывает. — Аннехара резко взмахнул рукой. — Вот и прокладывай. Довольно тебе меня озадачивать. Я хочу понять, что ты задумал на самом деле.

В который уже раз Эннеари повторял себе, что вчера Лерметта слушать надо было, внимательно слушать, а не по сторонам глазеть — в четвертый? Еще как надо было. Вот только обстановка не располагала — ну то есть совершенно.

Вот если бы вчерашний разговор состоялся в кабинете Илмеррана... ну, тогда дело другое. Гномы, они и есть гномы — неизменные, как скалы, которые их породили. Если ты единожды побывал в жилище какого-нибудь гнома, можешь и не сомневаться — куда бы его судьба ни занесла, а он и на новом месте устроится на прежний лад. В кабинете Илмеррана Арьен не увидел бы ничего совсем уж ему незнакомого, непривычного — такого, что отвлекало бы внимание — тем более, что он там уже побывал. Так ведь нет же! Лерметту вздумалось устроить посиделки в гостевых покоях, да вдобавок в комнате Аннехары — а в обиталище великого аргина все было для Арьена необычным, даже и по найлисским меркам. Арьен весь извертелся, весь измаялся, стараясь не вертеться — и все едино наглядеться не мог.

— Не отвлекайся, — скучным голосом время от времени повторял Илмерран.

Да как же не отвлекаться, когда необычное и непривычное так и хлещет отовсюду радужными водопадами! А необычнее всего в этих странных покоях их обитатель. До сих пор Арьену не выдавалось случая как следует присмотреться к великому аргину — а тут такая возможность выпала! Он изо всех сил старался не глазеть, а достойно поглядывать исподволь, но получалось не всегда. Ответный взгляд Аннехары откровенно лучился понимающим весельем.

Арьен в жизни не видал никого, хоть бы отдаленно похожего на Аннехару. Великий аргин был морщинистый, жесткий и сухой до звонкого шелеста, как сушеный красный перец — только кожа его была не красной, а коричнево-золотистой, словно тело Рассветной Башни, и если бы Аннехара вдруг окутался трепетно мерцающим сиянием, Эннеари ничуть бы не удивился.

— После Юльма и Адейны идет Риэрн, — невозмутимо продолжал между тем Лерметт. — Династические цвета — черное с серебром.

— Это сейчас — черное с серебром, — уточнил Илмерран.

— Что значит — сейчас? — не понял Эннеари.