Ларе-и-т`аэ

— Что в Риэрне права на трон имеют два рода, а не один, — пояснил вездесущий Алани. — Равные права. Путаница страшная. Вот уже семь веков...

— Семьсот двадцать три года, — педантично поправил Илмерран.

— Ну да, — не смутился Алани. — В общем, иногда они по три-четыре поколения сидят тихо, а иногда свергают друг дружку с трона по пять раз на неделе. Полностью истребить соперников победителям и в голову не приходит — попривыкли, наверное, за семь-то веков...

— За семьсот двадцать три года, — подчеркнул Илмерран.

— В общем, они сами привыкли, а для всех остальных эта кутерьма хуже зубной боли. То на троне красно-золотые, то черно-серебряные... сейчас вот как раз черно-серебряные.

— Именно, — подхватил Лерметт. — Короля зовут Иргитер.

— Это сейчас короля зовут Иргитер, — снова встрял Илмерран.

— Что значит — сейчас? — Эннеари чувствовал, что у него начинает кружиться голова.

— Что король, которому вскочило в дурную голову приколотить фискальный год к бюджетному, долго венец на этой голове не удержит, — невозмутимо пояснил Илмерран. — Слишком уж она глупая.

От его пояснений понятнее не стало — скорей уж наоборот. Однако Эннеари решил не переспрашивать. Он понятия не имел, что такое фискальный год, что такое год бюджетный и какими именно гвоздями их собирается сколачивать воедино незнакомый ему король Риэрна. Тем более Арьен знать не знал, почему этого делать ни в коем случае нельзя. Он просто решил поверить Илмеррану на слово. Гном знает все на свете, и уж если он говорит, что король Иргитер совершает глупость, значит, так оно и есть. А вот если Эннеари начнет расспрашивать гнома, что означают все эти неизвестные ему слова, то сам совершит глупость ничуть не меньшую — ибо разъяснение он получит, и затянется процедура этого разъяснения, самое малое, до послезавтра.

— В любом случае, нынешний король зовется Иргитер. — Лерметт устало провел рукой по лбу снизу вверх, что окончательно утвердило Арьена в решении никаких разъяснений не спрашивать. — Драгоценности короны — черно-белая пейзажная яшма в стальной оправе... Алани, что ты там строчишь? Что это такое?

— Шпаргалка, ваше величество, — взметнул ресницы Алани.

— Что-о? — оторопел король. — Зачем?

— А затем, — с подозрительно невинной кротостью во взоре ответствовал паж, — что запоминать с первого же прослушивания уйму не связанных между собой глупостей — исключительная привилегия вашего величества. Я, конечно, не хочу сказать ничего плохого о способностях эльфов — тем более, присутствующего здесь эльфа...

— Лентяи, все до единого, — безжалостно изрек Илмерран. — Даровитые, но беспардонно безалаберные. И совершенно лишены должной методичности в занятиях. Конечно, люди в отношении прилежания и методичности тоже не подарок, но...

В уголках рта Лерметта пряталась улыбка — с большим трудом, надо заметить, пряталась.

— А потому, ваше величество, — прежним тоном заключил Алани, — это вам привычно запоминать столько всякого разного — а всем прочим простым смертным... а также бессмертным... требуется шпаргалка.

— Надо будет сообщить твоему руководителю занятий, — заметил Илмерран.

— Вот еще! — деланно возмутился студент Арамейльского университета. — Меня хоть раз кто-нибудь со шпаргалкой ловил?!

— Я буду первым, — пообещал Илмерран.

Аннехара, доселе слушавший молча, захохотал.

— Значит, Риэрн, — с бесконечным терпением вернулся к делу Лерметт. — Дальше идет Окандо, король Аккарф. Династические цвета — все оттенки лилового, коронные драгоценности — аметисты. Запомнил?

Если бы! В голове у Эннеари сверкали и вспыхивали бесконечные кольца и ожерелья с самыми разнообразными камнями, взлетали, словно в танце, разноцветные плащи... да если бы не умница Алани со своей шпаргалкой, быть бы сейчас Арьену кромешным дураком. Такое толпище королей с придворными... эльфу бы нипочем с ходу не разобраться, кто есть кто и откуда явился.

Эннеари незаметным движением, как учил его вчера Алани, отогнул манжету и заглянул в шпаргалку, делая вид, что просто хочет поправить волосы и поднял руку только для этого. Уф-ф... вроде бы получилось не слишком нарочито... хотя все равно, наверное, заметно — и как только студенты ухитряются, бедолаги? Впрочем, они как раз не бедолаги, а шустрые ребята — потому что бедолагой, для разнообразия, придется временно побыть ему самому. Нет, не станет он учиться в Арамейле — ведь для этого надо уметь пользоваться шпаргалкой, да еще незаметно... ему вовек не навостриться, и думать нечего.