Ларе-и-т`аэ

— Правильно, — одобрил Алани. Вся его обида, если она и была, минула совершенно; глаза так и блестели.

— Как договорились. — Шеррин уже успокоилась.

— Конечно. — Арьен еще раз легонько сжал ее пальцы и выпустил их. Шайри предстояло войти в покои Иргитера первой.

Лерметт без стука распахнул дверь, и Шеррин вплыла в опочивальню Иргитера, держа голову высоко и легко. Нет, Шайри положительно родилась для того, чтобы носить нарретталь... впрочем, она и в эльфийском наряде будет смотреться не хуже!

Иргитер узнал ее не сразу. Лишь когда губы Шеррин искривились снисходительной усмешкой, он издал такой звук, словно ему при умывании мыло попало в рот, и замер.

— Доброе утро, ваше величество, — ясным и чистым голосом произнесла Шеррин.

Следом за ней в опочивальню вошел Лерметт — обаятельный, подтянутый — словно это и не он поднялся до свету и скакал во весь опор по заснеженному лесу — безупречно вежливый.

— Хорошо ли вам спалось? — осведомился он.

— Ч-чему обязан? — еле выдавил из себя Иргитер. Териан, тот и вовсе молчал, будто ежа проглотил и теперь даже кашлянуть боится. Преображенная, сияющая красотой Шеррин ошеломила его даже больше, чем Иргитера — а уж появление этой, новой Шеррин в спальне короля довело его прихлебателя едва не до обморока. Окажись она здесь в одиночку, и минутная растерянность мигом сменилась бы совсем иным чувством... но когда рядом с принцессой Адейны стоит, небрежно усмехаясь, найлисский король... что все это может значить?

Ничего хорошего, это уж точно.

— Чему об-бязан? — прыгающими губами повторил Иргитер.

— Ну, зачем же вы так, ваше величество? — пожурил его Лерметт. — Мы всего-то навсего хотели пригласить ваше величество на охоту.

— Нам удалось поднять великолепную дичь. — С этими словами в дверной проем шагнул Сейгден, увлекая за собой Эттрейга.

Иргитер затравленно переводил взгляд с одного гостя на другого. Он еще не понимал, что здесь творится, но что творится нечто нехорошее, почуял вмиг.

— Коронованную! — объявил Эннеари, возникая в проеме двери.

Иргитер, возможно, и не знал, как именно был убит «эльфийский гаденыш» — но Териан убивал его собственными руками! Териану доводилось слышать о мстительных призраках — окровавленных духах возмездия, щеголяющих запекшимися ранами. Его лично подобные видения не посещали никогда — но и не испугали бы: эка невидаль — привидение! Но на проклятом эльфе не было ни кровиночки, ни царапинки. Одежда его была в полном порядке, длинные волосы лежали ровно и аккуратно — ни следа кровавых колтунов! — изогнутые губы осеняла спокойная легкая улыбка, а зеленые его глаза смотрели из-под темных ресниц так ясно и пристально...

Так кого же он тогда...

Дикий, темный, нерассуждающий ужас... перед чем? Перед собственным безумием, в котором Териан никогда себе не признавался? Перед миром, который уж точно сошел с ума? Перед проклятым эльфом, который так страшно и так нагло обманул его, Териана? Перед возмездием — теперь уж наверняка неизбежным?

Как и прежде в подобных случаях, ужас мгновенно перехлестнуло бешенством — нутряным, черным, сокрушительным, словно удар кулака... вот только на сей раз кулак ударил изнутри в налитый кровью висок слишком сильно.

Лицо убийцы сделалось иссиня-багровым. Териан придушенно ахнул, сполз по стене и замертво повалился на ковер.

Иргитер пытался выговорить что-нибудь трясущимися губами, но они ему не повиновались. Мысли, впрочем, тоже. Он не просто ничего не мог сказать, он не знал, не имел ни малейшего понятия — а что можно сказать тем, кто смотрит на него сейчас... что им и вообще можно сказать.

Зато они знали.

Первым шагнул к нему король Найлисса.

— Ты подослал убийцу к моему другу, — спокойным и даже почти бесцветным голосом промолвил Лерметт, опустив руку на рукоять своего меча.

— Гостю, — совершенно таким же голосом добавил Эттрейг, и его ладонь, в свою очередь, легла на рукоять вороненого клинка.

— Союзнику, — эхом откликнулся Сейгден, и его пальцы привычно обняли рукоять самого тяжелого в Восьми Королевствах двуручного меча.

— Любимому, — выдохнула Шеррин, становясь плечом к плечу с суланским лисом. Оружия при ней не было: даже и тот почти игрушечный кинжальчик, больше похожий на шпильку, с которым она почти не расставалась, отсутствовал — скорее всего, валялся позабытым в ее покоях. Но взгляд у нее был такой, что стоил иного удара мечом, так что шутить над ее угрозой даже и у Иргитера язык бы не повернулся. А мгновением спустя ему стало и вовсе не до шуток, ибо Сейгден взял свой меч на обе ладони — в ножнах, как есть — и с галантным полупоклоном протянул его Шеррин рукоятью под правую руку... и принцесса выхватила клинок из ножен, словно цветок из вазы — легко и непринужденно.