Лакировка

— По-моему, они прекрасно справились со своей задачей, если мне позволено высказать мое мнение. Иметь с ними дело было одно удовольствие Пожалуйста, пере­дайте им это, если сочтете нужным.

Это Лурия произнес снисходительно-отеческим тоном, а потом с прежней мягкой любезностью спросил:

— Боюсь, я излишне любопытен, но верно ли я заключил, что все ваши подчинен­ные, занятые этим расследованием, благополучно пережили чистку, про которую мы слышали?

Про чистку знали все. Комиссар столичной полиции за последние три года убрал примерно пятую часть сотрудников департамента уголовного розыска, иными слова­ми — Скотленд-Ярда, за взятки, за связи или сговоры с преступниками. Многие были привлечены к судебной ответственности, и те, кто следил за процессами, в какой-то степени уловили их подоплеку. Однако понять весь гигантский размах скандала мог только специалист вроде Лурии, привыкший объединять и анализировать разрозненные обрывки информации.

Это был один из тех случаев, когда Брайерс становился безыскусственно непо­средственным — хотя его непосредственность, решил Хамфри, возможно, была отнюдь не такой безыскусственной, как казалось.

— Если бы не пережили, так не работали бы.— Это было сказано с грубоватым добродушием.

— Не могли бы вы мне сказать... Это же должно было очень подействовать на общее настроение, не так ли? Ведь почти каждый, наверно, лишился кого-то из близких сотрудников, людей, которых он хорошо знал,— потери, потери повсюду.

— Да, конечно, потери. И большие. Но сделать это было необходимо. Даю вам слово. И некоторые из нас предпочли бы, чтобы их было еще больше.

— Не думаю, чтобы еще где-нибудь в мире с полицией могло произойти подоб­ное.— Лурия говорил с глубокой серьезностью.— Я вовсе не хочу сказать, что она у вас хуже всех прочих. Наоборот. Но я не думаю, чтобы где-нибудь еще полиция могла выдержать подобную чистку.

— Профессор, мне хотелось бы кое-что прояснить. Полицейские ведь такие же люди, как и все прочие. Участковые полицейские — во всяком случае, у нас в стране — относительно честны. Но надо учитывать, что с большими соблазнами они сталкива­ются не так уж часто. Если им и предлагают деньги, то мелочь. И бывает, что они их берут. Только все это пустяки. Другое дело — сотрудники уголовного розыска. Попро­буйте представить себе, какую жизнь они ведут. Профессиональный риск, так сказать. Значительную часть своего времени они проводят в соприкосновении с профессиональ­ными преступниками. И с нечестными адвокатами. Это их мир. Не слишком благоухан­ный. Очень многие такие преступники и адвокаты преуспевают. И всегда готовы пре­доставить оперативнику долю в своей добыче. Собственно, нет ничего удивительного в том, что нашлось немало сотрудников уголовного розыска, которые были рады слу­чаю погреть руки. А раз начавшись, это стало системой. Приятно получать долю при дележе. Приятно быть своим. И, что важнее, очень неприятно не быть своим. Новички в департаменте скоро обнаруживали, к чему они должны приспосабливаться.

Лурия кивнул.

— Вот, например, я сам. Не думаю, что я такой уж продажный. Однако если ус­ловия оказываются подходящими, человека подкупить довольно легко. Вы согласны?

Лурия снова кивнул:

— Безусловно.

— Но и абсолютно неподкупным я себя не считаю. Не стану делать вид, будто я не испытывал никакого соблазна. Главари были бы рады меня заполучить. Я делал карьеру. Именно такой человек им и требовался. И я мог бы разбогатеть одним махом.

— Так почему же вы не разбогатели, Фрэнк? — Хамфри задал этот вопрос с дру­жеской насмешкой,

— А вы почему? — в тон ему ответил Брайерс.

— Нет, все-таки расскажите.— Голос Лурии снова зазвучал отечески.

— Ну, пожалуй, по двум причинам. Одна вполне почтенная, другая — не очень. Во-первых, за мной стоит слишком уж много добропорядочных предков, усердно посе­щавших молельни. («Это значит, что они принадлежали к какой-нибудь евангелической секте»,— вставил Хамфри.) И сломить в себе это не так-то просто,— продолжал Брайерс.— Но важнее, пожалуй, другая причина, не столь для меня лестная,— просто я по натуре человек осторожный. Я решил, что в конце концов они попадутся. Ведь все об этом знали. И значит, в один прекрасный день у кого-то хватит духу принять меры. А на мой взгляд, никакие деньги не окупали такого риска. Ну, и еще я честолю­бив. Деньги, конечно, вещь приятная, но если бы мне надо было выбирать, я пред­почел бы надежду на ответственный пост.

— Вы о себе слишком плохого мнения,— сказал Лурия.

— Может быть,— ответил Брайерс.— Но, как бы то ни было, я сейчас здесь, с вами. Я выжил. А многие другие — нет. Они разбогатели одним махом. Но сейчас довольно много кабинетов на самых лучших этажах стоят пустые. Они больше не нужны своим прежним владельцам.

— А почему им не нужны их кабинеты?

— Потому что они в тюрьме.