Лагерь

— Восьмое декабря, — недоуменно вскинул брови Антон. Он озадаченно озирался по сторонам, пытаясь найти разумное объяснение тому, что происходит вокруг. Не иначе, как погода тронулась рассудком. Подкатывали теплые, летние приливы. Антон расстегнул тугие пуговицы, но пальто не сбросил, а приспустил — за пять минут природа сменила три сезона: в затвердевшей грязи проклевывалась зелень, и ели переоделись в лохматые сарафаны, связанные из мотков всех мастей — от коричнево-болотных нитяных вплетений до канареечно-желтых, подсвеченных зенитным солнцем. О том, что за пять минут настал полдень Антон догадался слету. Он уже приготовился встречать ранний закат, но время тянулось, а солнце всё так же жгло над уставшими путниками, и обжигало знойным пламенем.

— Не похоже на зиму, правда?

Антон задрал голову к небу и застыл, заколдованный злыми происками: кружась в завитках холодающего ветра, на разлетающиеся волосы, на прикрытые драпом плечи и оттаявшие ладони, оседали хлопья перепутанных снежинок.

— Надо убираться отсюда!

Антон не двигался.

— Ты еще ничего не понял?! Какое, по-твоему, сегодня число?

— Было восьмое декабря, — совсем не уверенно произнес Антон, глядя, как его новый друг пробирается вдоль застланной снежинками тропки — асфальтированная трасса незаметно пропала и преобразовалась в широкую виляющую колею меж мрачно разбредающихся корней. Ни намека на магистраль.

И вдруг Антон окончательно понял, что его взволновало. Лес не издавал звуков. За шиворот задувал студеный ветер, и шея покрывалась зябкими мурашками, а еловые лапы покойно приседали под волнами ветра. Подошвы не шаркали. И немо развевался белый драп в завихрениях заверти.

— Сегодня не восьмое декабря, — сказал Матвей из-за спины. — Мы в 1876 году.

Бесконечно оглядываясь, Антон побрел по пролеску.

— Помнишь, Настя водила вас в деревню и рассказывала про временной портал?

— Да, но мы были там на завтра и не нашли ничего особенного, кроме брошенных могил.

— Правильно, потому что вы сунулись в Зеленую Поляну 23 июля, а Настя приходила за день до этого, помнишь?

— Я в календаре не отмечал, — едко сказал Антон и насупился от того, что проигрывал Матвею и в шаге, и в смышлености. — Не всенародный праздник.

— Какой-никакой, а праздник. В тот день, когда Настя случайно вторглась на запретную территорию, Магда отмечала день Рождения. Ну, как отмечала… — Матвей замешкался то ли с объяснениями, то ли с определением дороги — путь резко кренился влево. Они сходили с прочерченного смутными воспоминаниями шоссе и уклонялись в нехоженую зону. Идти напрямик, по линии транспорта было невозможно. Проход закрывала густая еловая щетина, и для того, чтобы в километровом крошеве поредели просветы нужно было как минимум пережить свержение царя, образование Советского Союза и собственную кончину. Матвей махнул рукой и свернув, сказал:

— Я спросил «Что тебе подарить?» и услышал, как обычно, про Артемьева, а кроме ей понадобилась одежда. Жаловалась, что платье каши просит и дырками зияет. Я подсобрал пожитки, понес в хижину и наткнулся на Настю с обморочной Жанной. Естественно, подарок пришлось бросить в лесу, чтобы не попасть под обстрел. Ребята бы просто не поняли… каково это — быть двойным агентом. Я думал, расскажу им — предам Магду…

Расскажу Магде — предам ребят. И на следующий день после праздника, пока вы баловались расследованиями, передал ей кое-какие вещички…

Антон перебросил шевелюру на грудь и затолкал длинные, разлетающиеся концы под пальто. Вьюга унималась, а гнетущее ощущение проклятия, витающего в воздухе, вздымалось внутри. Казалось, высунь руки наружу, и враждебный век отстегает беспощадным бичом то живое, до чего сумеет дотянуться. Антон уткнулся носом в высокий ворот и пробубнил:

— И почему же, ваше всезнательство, мы вернулись в заброшенную деревню?

— Так цикл подходил к концу! — Матвей потихоньку терял терпение от того, что ему приходится разжевывать простые вещи. — Циклы есть в день рождения, в день смерти матери, в день знакомства с Артемьевым, то есть, тьфу, — он осердясь, исправился, — с Лексеем …Там еще куча других дат, которые случаются независимо от того, хочет она переживать их по стократному кругу или нет — они существуют во времени, в пространстве и видоизменяют окружающую материю так, как диктуют воспоминания. Циклы необратимы и неизбежны. Для того, чтобы их прекратить — Магде нужно переродиться и наново прожить жизнь.

— Без Лексея и его тряханутого семейства, — злобно выпалил он под конец, заведенный злодеяниями Лешиного двойника и своим же идиотизмом — обещал ведь держать рот на замке! И что на него накатило? Эти сумасшедшие сутки вместе с Антоном перетасовали слаженный расклад и смешали козыри с пустышками. Теперь он не понимал — что будет, если вывалит все козыри в начале игры — не припасет их ли друг на конец партии?

— А сегодня какое событие?

Совесть снова заныла. Преодолевая отвращение к своей слабости и глупости, Матвей оторвал от сердца еще один секрет.

— Сегодня Магда повстречает Лексея.