Labyrinthine (ЛП)

— Почему я чувствую, что ты не это имеешь в виду? — сладко спросила Сакура.

Он бросил на неё взгляд и закрыл за собой дверь.

Когда Нами позвала следующего члена АНБУ, Сакура взяла новый бланк и свежую пару перчаток. Время бежало быстро. Большинство мужчин и женщин, которых она проверила, были в отличном состоянии и готовы вернуться к работе. Как раз в тот момент, когда она советовала Райдо есть больше бананов, чтобы повысить калий, Нами вновь склонила голову над списком.

— Здесь последний человек на сегодня. Позвать его?

— Конечно, — кивнула Сакура, глядя, как Райдо поспешно ретируется. Улыбнувшись про себя, Сакура потянулась через смотровой стол, чтобы бросить использованные перчатки в мусорное ведро. Позади неё закрылась дверь, и она оглянулась через плечо. — Привет, снимай рубашку и—…

В дверях стоял Итачи. Его рука всё ещё лежала на дверной ручке, будто он собирался снова выйти из комнаты. Она упивалась его видом: если не считать краткого взгляда на него в свой день рождения, Сакура не видела его со времени роковой встречи с Саске, почти семь месяцев назад.

— И присаживайся, — закончила Сакура, глубоко вздохнув.

— Я могу прийти в другое время, — заговорил Итачи, и его голос был бальзамом на её болезненно колотящееся сердце. Прошло семь месяцев, а он всё ещё мог в одно мгновение озарить её день. Чем дольше он стоял, ожидая, пока она примет решение, тем меньше чувствовалась усталость, пробиравшая её до костей. Одновременно она почувствовала острый укол вины перед Саске за то, что была так счастлива вновь увидеть его старшего брата, зная, какую боль он причинил им обоим.

— Ты уже здесь, — сказала Сакура, отворачиваясь, чтобы взять новую пару перчаток.

Шорох одежды предупредил её о том, что Итачи раздевается. Когда она повернулась к нему лицом, он уже снял рубашку АНБУ с короткими рукавами и аккуратно сложил её на смотровом столе, прежде чем сесть. Она закрыла глаза, внезапно охваченная воспоминаниями о времени, которое они провели вместе: от тренировок по высвобождению Стихии Дерева до интенсивных занятий любовью за день до того, как он исчез из её жизни.

Прижимая стетоскоп к его груди, Сакура не могла не заметить учащённого сердцебиения, зная, что ему вторит её собственное.

— Вдохни, — сказала Сакура, наблюдая, как её мизинец скользит над его диафрагмой. Она смотрела на полоску кожи, на которую опирался её палец, в который сладко просачивалось тепло его тела. Его грудь поднялась, когда он глубоко вдохнул. — И выдохни, — пробормотала она, чувствуя, как его дыхание овевает её лицо. От него пахло данго. — Он снова ходит на миссии, — прошептала Сакура, не смея поднять на него глаза. Итачи молчал, но она знала, что он ловит каждое её слово. — Он живет с Наруто, и, как по мне, это безумное решение, но, похоже, оно сработало.

— … Спасибо, — наконец сказал Итачи.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом, в его ониксовых глазах танцевал свет. Его ресницы отбрасывали длинные тени на щёки, и казалось, что Итачи немного похудел, но он всё ещё был так невероятно красив, что при одном взгляде на него у неё защемило сердце. Её пальцы чесались от желания прикоснуться к нему, почувствовать, что это было взаправду, а не всего лишь один из тех многочисленных случаев, когда она представляла его стоящим где-то и наблюдающим за ней.

— Я… я слышал, что Шестой работает вместе с тобой над твоей детской психиатрической больницей, — начал Итачи почти осторожно, глядя ей в глаза. — Я был рад услышать, что Шестой поддерживает тебя.

Сакура усмехнулась, забыв о стетоскопе.

— Я не знала, что АНБУ нужно знать о таких незначительных вещах, как больницы.

— Это значительно, — тихо сказал Итачи.

— Да, значительно, — ответила она. Прошло несколько секунд, прежде чем она отложила стетоскоп. — Открой пошире, пожалуйста, — сказала Сакура, направляя луч фонарика ему в рот. От вида его розового языка она слегка покраснела, вспомнив вкус его губ и то, как его язык переплетался с её, заставляя нервы гореть от жгучей потребности.

— А ты как? — спросила Сакура, чтобы отвлечься от ощущения его сильных бёдер по бокам от её, когда она подошла ближе к нему. Убирая фонарик, она мягко обхватила пальцами его подбородок, отворачивая от себя его голову, и потянулась за отоскопом.

— Большую часть времени я был на миссиях, — заговорил Итачи. — Пятая долгое время держала меня подальше от Конохи… Шестой не такой… сговорчивый.

— Ты не можешь бегать вечно, — сказала Сакура, осматривая его ухо.

— Нет. Наверное, не могу.

Она отложила отоскоп.

— Итачи, — сказала она, привлекая его внимание. — Это… Это из-за резни ты сказал мне, что не можешь быть тем, что я ищу?

Уголок его рта медленно приподнялся.

— Я ошибся?

— Я… понимаю, почему ты сделал то, что сделал, — сказала Сакура, внимательно наблюдая за ним, когда его глаза почти незаметно расширились. — Тебе было тринадцать, и тобой манипулировали. Я ни в коем случае не хочу сказать, что ты ни в чём не виноват: ты сотворил нечто ужасное не только с Саске, но и с собой и со своими соклановцами… Но я понимаю.

— Сакура… — начал он.