Читаем Лабиринт призраков полностью

Лабиринт призраков

Издатель удалился, оставив писателя за столом в одиночестве. Маташ понимал, что Ревельс приходил в ресторан только затем, чтобы передать ему деньги. Выполнив благотворительную миссию, предпочел ретироваться, желая избавить его от постыдной неловкости и унижения из-за того, что он способен кормить семью только на подаяние. Маташ опустошил тарелку и принялся рассовывать оставшийся хлеб по карманам, когда на стол легла тень. Подняв голову, он увидел молодого человека в сильно потрепанном костюме. В руках тот держал обычную канцелярскую папку, какие тоннами скапливаются в судебных и регистрационных учреждениях. Для политического комиссара, пришедшего по его душу, незнакомец выглядел слишком хрупким и слабым.

– Не возражаете, если я сяду?

Маташ покачал головой.

– Меня зовут Фернандо Брианс. Я адвокат, хотя с виду этого и не скажешь.

– Виктор Маташ, писатель, хотя с виду этого тем более не скажешь.

– Удивительные времена, правда? Тот, кто собой что-то представляет, кажется пустым местом, а тот, кто еще вчера был никем, теперь возомнил о себе бог весть что.

– Адвокат и философ, как я посмотрю.

– И все это за весьма приемлемую цену, – скромно сообщил Брианс.

– Я с восторгом нанял бы вас, чтобы вы защитили себя от всех напастей, боюсь, однако, что у меня в кармане свищет ветер.

– Клиент у меня уже есть.

– В таком случае, какая роль отводится мне? – спросил Маташ.

– Счастливого художника, кому отдали предпочтение для выполнения весьма прибыльной работы.

– О, даже так? Кто ваш клиент, позвольте узнать?

– Человек, ревностно оберегающий право на конфиденциальность.

– Кто же поступает иначе?

– Тот, кому нечего скрывать.

– На минуту забудьте о философии и вернитесь к ипостаси адвоката, – нетерпеливо произнес Маташ. – Чем я могу быть полезен вам или вашему клиенту?

– Мой клиент – человек, обладающий серьезным влиянием и огромным состоянием. Он из тех, о ком говорят, что у них есть все.

– Именно такие люди всегда хотят получить еще больше.

– В данном случае понятие «еще» включает ваши услуги, – уточнил Брианс.

– Какие услуги может предложить автор романов в военное время? Мои читатели не желают брать в руки книгу, они предпочитают убивать друг друга.

– Вам никогда не приходила в голову мысль написать биографию? – поинтересовался адвокат.

– Нет. Я сочиняю фантастику.

– Существует мнение, будто нет жанра, более близкого к фантастике, чем биография.

– За исключением автобиографии, возможно, – согласился Маташ.

– Именно. Признайте как романист, что когда дело доходит до истины, рассказанная история – лишь история.

– Как романист я признаю только аванс. Желательно, наличными.

– Мы приближаемся к этой теме. И все же, если рассуждать теоретически, хроника ведь представляет собой образец лингвистики, то есть игру слов, не так ли?

Маташ вздохнул.

– Все является лингвистикой и игрой слов, – ответил он, – в том числе и софизмы адвоката.

– Но кто такой писатель, если не человек, работающий со словом?

– Персонаж, лишенный всяких профессиональных перспектив, когда люди перестают пользоваться мозгом и думают нижним этажом, мягко выражаясь.

– Видите? Даже сарказм вы стараетесь облечь в элегантную форму.

– Почему бы вам не перейти к сути дела, сеньор Брианс?

– Мой клиент не мог бы выразиться яснее.

– Раз уж наша беседа обрела саркастический оттенок, позвольте спросить, если ваш клиент такой важный и могущественный человек, не слишком ли вы непритязательны для адвоката, чтобы представлять его? Не обижайтесь.

– В сущности, вы правы. Я не являюсь прямым посредником.

– Поясните.

– Ко мне за содействием обратилась респектабельная адвокатская контора, которая и представляет интересы клиента.

– Вам очень повезло. Но почему же адвокат этой почтенной конторы не пришел сюда сам?

– Он находится на территории националистов. Технически, разумеется. А сам клиент, полагаю, в Швейцарии.

– Простите?

– Мой клиент и его адвокаты пользуются покровительством и защитой генерала Франко, – пояснил Брианс.

Маташ с беспокойством покосился на соседние столики. На них никто не обращал внимания и не прислушивался явно к разговору, но в те времена обострившейся подозрительности даже стены имели уши.

– Наверное, вы шутите, – произнес Маташ, понизив голос.

– Нет, уверяю вас.

– Сделайте одолжение, встаньте и уходите. А я попробую притвориться, будто не видел вас и не слышал.

– Я прекрасно понимаю вас, сеньор Маташ. Но не могу так поступить.

– Почему же?

– Я сомневаюсь, что доживу до утра, если выйду за дверь, не заручившись вашим согласием выполнить заказ. И вы с семьей тоже.

Воцарилось долгое молчание. Маташ схватил за отворот пиджака адвоката Брианса, смотревшего на него с бесконечной печалью.

– А вы ведь говорите правду, – пробормотал писатель, скорее обращаясь к себе, нежели к собеседнику.

Брианс кивнул. Маташ отпустил его.

– Почему именно я?

– Жена клиента – ваша постоянная читательница. Она заявляет, что ей нравится, как вы пишете. Особенно о любви. Другие книги – не очень.

Писатель закрыл лицо руками.