Лабиринт кочевников

Там она почти сразу остановилась, потянула на себя старомодно обитую дерматином дверь и, сделав знак Яну ждать, исчезла. Разговор, судя по всему, был недолгим, через минуту бабулька вышла и тихо проговорила:

– Аркадий Михайлович вас ждет, заходите.

«Повезло», – сказал себе Ян.

Директорский кабинет оказался не просто большим – огромным, так что Ян, войдя, ошеломленно захлопал глазами. Большие окна с раздвинутыми занавесками украшала коллекция кактусов. Две стены занимали шкафы с глухими дверцами, третья, за спиной директора, представляла собой сплошной стеллаж, забитый книгами. Напротив двери, под окном стоял ученический письменный стол, заваленный бумагами, сам же Аркадий Михайлович сидел в дальнем углу. Стол его, по всей видимости еще дореволюционный, под синим сукном, выглядел потертым, но внушительным.

– Здравствуйте, молодой человек, – худощавый старик оторвал взгляд от монитора компьютера, встал, отодвинув кресло. – Горелов, директор музея. Анна Васильевна сказала, что вы журналист из Москвы.

– Да… Простите, – Ян мотнул головой, прошагал через этот зал со скрипучим паркетом, протянул руку:

– Климов, Ян Антонович. Вот мое удостоверение, если хотите… Я теперь в Заграйске, хоть и не знаю, на сколько здесь остановлюсь. Купил дом, пытаюсь обосноваться. Хочу написать книгу о здешних местах.

– Нет-нет, – заулыбался Горелов. – Если вас пропустила наша Васильевна, сомневаться не приходится… Так, значит, вы пишете какую-то книгу? Это чрезвычайно интересно! Хотите кофе? Сейчас холодно, а топят у нас преотвратно, как вы, наверное, заметили. У меня есть сушки, даже кексы, хоть и вчерашние.

– Ну, раз кофе, – нерешительно вздохнул Ян, – тогда лучше уж так.

Он выставил на стол бутылку, поднял глаза на директора. Тот вдруг повеселел, хмыкнул, подергал себя за лацкан порядком изношенного пиджака, под которым виден был толстый свитер домашней вязки.

– Вижу, тема у вас серьезная, – заключил он. – Так?

– Ну, примерно, – вздохнул Климов. – Да и снегопад. Сами видите.

– Да-да, – согласился Горелов, доставая откуда-то из-под стола электрочайник. – Город встал, я сам еле добрался.

Директор прошел в угол и распахнул полированную дверцу шкафа, за которой, к удивлению Яна, обнаружился умывальник. Зажурчала вода. Глядя Горелову в спину, Климов внезапно понял, что глаза у старика слишком острые, умные, волевые – какие-то непровинциальные, что ли…

Пока чайник шумел и булькал, Горелов поставил на стол чашки, пару рюмок и тарелку с подсохшими кексиками.

– Чем богаты, – сказал он. – Вы уж извините, бюджетное заведение. Сами понимаете… По большому счету музей живет только по милости благодетелей из отдела образования, иначе нас бы уже давно закрыли. Школьников куда-то водить надо, да и праздники тут всякие устраивают, – на последних словах директор слегка поморщился. – Ну и то хорошо. Денег нынче нет, и когда будут, никто не знает. Загибается наш край, что уж тут поделать. Хотя, с другой стороны, мы и раньше никого не интересовали. Недаром же в Заграйске бывшие каторжники оседали. Тихое место, знаете ли.

– Про каторжников слышал…

– Ну вот… У Озерского, который все это построил, – Горелов поднял глаза к потолку и повертел ладонью, – деловой партнер был, Вакулин. Тот самый, который фабрику выстроил, предтечу, так сказать, нашего Трубного, – так он как из каторжан был. Где-то тут срок отбывал, а потом вышел, да и остался в Заграйске. Вот как судьба людей крутит! Города – это люди, господин Климов, люди, а не стены. Весь край, собственно, каторжанами и поднят. Кто в кандалах, а кто, как Вакулин, уже и без железа, своей волей. Много здесь таких было.

– Пермский край вообще удивительное место, – закивал Ян. – Меня, собственно говоря, больше всего интересует не просто история Заграйска как таковая, а в общем-то все необычное, может, даже странное, что могло происходить здесь с момента основания Перми. Издатели любят такие вещи, а деньги просто так никто не платит… Вот, приходилось мне еще в Москве слышать, что будто бы здесь языческие поселения аж до двадцатого века существовали. Правда?

– Это кто вам такую чушь выдал? – нахмурился директор музея. – Нет, увы, никаких язычников тут давно не видали, а дохристианский период изучен весьма слабо. На севере края манси, вогулы, долго жили наособицу, только Заграйск от Перми далеко, русские поселенцы пришли сюда весьма поздно, и в целом тут на много верст ни одной живой души не было…

Ян насыпал себе растворимого кофе из банки, добавил сахару, залил кипятком и откупорил бутылку. Горелов улыбался немного растерянно, видно, не понимал, что могло заинтересовать в этой глуши столичного журналиста.

Торопиться не следовало. Проницательного старика нужно было подводить к теме карьера медленно и осторожно, чтобы он не замкнулся, не стал съезжать в рассуждения о чепухе.

– Ну, по случаю снегопада… за знакомство!

Коньяк заставил директора музея немного порозоветь: Горелов расслабленно выдохнул, отхлебнул обжигающе горячий кофе, уселся в старом деревянном кресле поудобнее.