Лабиринт кочевников

– Я человек рациональный, так воспитан, – немного нахмурился в ответ Горелов. – В бога не верую, в нечистую силу тем более. Вот вы говорите, призраков видели… Но призраки вполне могут быть игрой света и тени, знаете ли. А я говорю о событиях вроде бы незначительных, мало кому запомнившихся, но в то же самое время трудно объяснимых с рациональной точки зрения. А история – да, имела продолжение.

Директор музея снова умолк, задумался о чем-то, пощипывая пальцами переносицу. Яну показалось, что он не столько вспоминает, сколько размышляет – молчать или не стоит? Знал он, видно, нечто такое, о чем случайному прохожему не расскажешь. Климов отвернулся к окну, стараясь скрыть свое напряжение, и, похоже, ему это удалось: старик бросил на него немного рассеянный взгляд и вдруг улыбнулся.

– Собственно говоря, все это, может быть, и всерьез-то воспринимать не стоит, – произнес он, глядя на Яна, – но Песчанка не давала мне покоя многие годы. А началось все в семидесятом, в августе… Был у нас тут один инвалид, Мирзоев – как его по имени звали, никто и не знал, наверное. Мирзоев, да и все тут. Жил он на Верхней, точнее, в самом низу уже, в домике возле Железного моста. Ни жены, ни детей у него не было: одинокий мужик, копеечная пенсия по утрате трудоспособности… Говорили, с головой у него непорядок – вроде была какая-то авария на железной дороге, сразу после войны, ну и досталось ему. Этот Мирзоев собирал по городу всякую рухлядь, что-то ремонтировал и умудрялся продать, а что-то в металлолом сдавал – тогда в Потребкооперации какие-то деньги за это платили. В городе его часто видели то с мешком за плечами, то с самодельной тележкой. А однажды он пришел к нам в музей… Я в тот день ждал комиссию из райкома, нервничал – не любил я эту публику, хотя и проблем с ними не было, но вот все равно, – а тут этот. Купи, говорит, вещь старинную. И вытаскивает бронзу… я сперва вообще решил, что это чуть ли не Греция – диски какие-то, но возраст налицо! В грязи, песке – так мне показалось… Я и про комиссию забыл. В общем, сошлись мы на червонце, тогда это хорошие были деньги!.. Я только успел спросить, где раскопал, мол, а тот только рукой махнул: на Песчанке, под старой купальней. Что за купальня, я знать не знал, а старик так боком-боком и пошел. И как раз райкомовские приехали, – Горелов вздохнул, скривился в усмешке, – а их, разумеется, встретить надо согласно чину. Стол накрыть, все как положено. В итоге находкой Мирзоева я смог заняться только утром следующего дня.

Директор вдруг встал, выпрямился, чтобы вытащить из кармана брюк связку ключей, а потом повернулся, сделал пару шагов и открыл одну из коричневых, полированных створок сплошного шкафа на противоположной от окон стене. В руках у него появилась довольно большая картонная коробка. Вернувшись за стол, Горелов аккуратно поднял крышку, пошуршал полиэтиленом и выложил на стол странную конструкцию.

Три бронзовых диска с прорезями, надетые на довольно длинную, сантиметров в двадцать, ось, перемежались какими-то шестеренками – это все, что смог разглядеть Климов, не прикасаясь к артефакту. Старик Горелов тем временем вытащил из коробки еще кое-что.

– Вот это, – сказал он, – верхняя часть механического вычислительного устройства, принцип работы которого я понять так и не смог, сколько ни бился.

На свободный хвостовик оси, возвышающийся над дисками на пять-шесть сантиметров, Горелов уверенно надел нечто вроде медного крестика, на оконечностях которого находились миниатюрные серебряные чашечки с прорезями понизу.

– В определенных случаях, при совмещении прорезей на дисках, чашки должны оказаться над магнитами, вот они, – палец Горелова указал на нижний, сплошной, диск устройства, где Климов действительно разглядел восемь черных «таблеток». – И насчет возраста – никакая это, конечно же, не Греция, что там. Это мне тогда с перепугу показалось, а вот потом, когда стал чистить… От силы сто лет этой вещи. А надписи видите? Видите? Полюбуйтесь.

Ян осторожно взял в руки бронзовый прибор, заглянул в щели между дисками.

– Здесь явно не хватает некоторых шестеренок, – сказал он. – Видите, на нижней части второго диска зубцы? Вся эта конструкция должна была вращаться очень легко, но вот как она работала, понять мы уже явно не сможем. И что касается надписей… Вы знаете, Аркадий Михайлович, письмена действительно напоминают санскрит, но это не он, могу утверждать с точностью. Да уж, загадка! И все это время вы хранили у себя такой уникальный артефакт? Никому его не показывая?