Кто ответит?

Вскоре в квартире появился здоровенный коренастый мужик, представившийся Алексеем. На жизнь Ваня не сетовал: шапки и шубы шились, деньги текли, а квартиру сосед навещал изредка, и замки на запертой теперь двери коммунального сожителя Лямзина не смущали. Когда же тот появлялся - бывало, что не один, - врубал Ваня хитрую звукозаписывающую аппаратуру, а после его отбытия из автомата, как условлено, брякал боссу: материал есть!

В сущность вмененных ему функций Иван вник, руководствуясь элементарной логикой, и вник верно: коренастый Леша, видимо, ходил в ближайших подручных у общего их руководителя, которому надлежало знать о всех телодвижениях особо доверенных подчиненных... Потому комнатку эту коренастому Леше устроил неспроста... Мысли свои по данному поводу Ваня откровенно высказал Ярославцеву, и ответил тот: “Да”.

- Значит, я - Ваня-филер, - резюмировал Лямзин. - Одновременно - содержатель конспиративной квартиры. Во, дошел, а? Так! Возникает вопрос. На шапочках, спасибо вам, проживу я теперь без страданий всю жизнь. Так зачем искать приключений за дополнительные гроши? Отвечу сам: я вас уважаю, начальник. И знаю: вы выручите, когда фортуна повернется задницей. Это держит... Но мне нужны гарантии. И не нужно никого сочувствия... За придурка я уже отработал с “брюликами”.

- Ты не подставка, Иван, - ответил Ярославцев серьезно. - Ты - страховка. Я ее выплачиваю, я ее и сохраню. Мое слово. За одно не ручаюсь: за лично твои безграмотные начинания.

Иван поверил. Удивительно, но впервые поверил: тут он имеет дело с честным человеком.

Из телефонограмм

Сегодня на очередном допросе Овечкин М.П. показал: у Колечицкого Л.А. был знакомый по имени Толя, дешево достававший запчасти к любым автомобилям и качественно производивший сложнейшие кузовные работы. Лично Овечкиным М.П. при встрече с Толей в Москве, оговаривалась возможность приобретения большого количества подержанных запасных частей к иномаркам.

К месту встречи у метро Толя подъехал на автомобиле марки “вольво” синего цвета.

...Установлено: Коржиков М.П. производит ремонты частных автомобилей в кооперативе “Мотор” совместно с Анатолием Матвеевичем Вороновым, владельцем синего “вольво”, номер 00-04.

МАТЕРЫЙ

Мучили дурные, тревожные сны и тяжкое предчувствие беды. Болезненно саднило сердце - видимо, от нервной перегрузки последних дней. Как нечто недостижимо иллюзорное вспоминалось: дом на море, Маша, но путь туда, в мечту, покуда был перекрыт преградами дел, часть которых предстояло завершить, часть попросту свернуть, а часть еще и начать...

Проснулся он поздно, время шло к одиннадцати часам утра, но вставать не хотелось: в доме стояла уютная, теплая тишина, пахло печью и смолистым деревом.

Хвойный лес за окном сливался в пасмурную, присмиревшую декорацию; белесое, заполоненное моросью небо словно стлалось над соснами, и вылезать из постели пришлось на усилии воли.

Он сделал несколько резких махов руками, разгоняя вялость, и вновь ощутил саднящее беспокойство где-то глубоко в груди... Неужели сердце? Нет, скорее невроз... Сердце здорово: не курил никогда, не пил, спорт ставил превыше всего... Определенно какая-нибудь дистония или как ее там...

Прошел в ванную - огромную, как зала: черный кафель с матово-белым узором, зеркало во всю стену. Столько он сил угрохал, чтобы помочь Маше отстроить все это... Ладно ванная, а дом? Князю в таком жить не зазорно. Хорошо - покупатель достойный нашелся: с большими деньгами человек, уважаемый издатель, хотя, пройдясь по дому, и он задумчиво губу кусал, а после напрямик попросил: дайте срок сумму добрать, сразу - не потяну... Но уверил клятвенно: покупаю! Такой дом, сказал, мечтой всей жизни был, потому умоляю: потерпите... Работает небось издатель сейчас, торопится: каждый день звонит: не изменились ли обстоятельства? Не изменились, есть еще время благодаря делам, что наперекосяк и вразброде, будь они неладны...

Надел кроссовки, тренировочный костюм, прошел в гостинную. Колченогий Акимыч, опираясь на палку, почтительно привстал из кожаного кресла возле камина, пробурчал, кряхтя:

- Завтрак, барин, разогревать? Чай, кофе?

- Чай. Зеленый.

- Опять бегать идешь? Тю, прям - пацан...

- Иди, старче, чайник ставь. И не выступай. Физкультура - залог... всего в общем. Не дано тебе понять. Всю жизнь лакаешь, табак содишь и гляди какой - еле ползаешь, а всего-то - шестьдесят пять...

- Да ты еще до таких-то лет доживи! - с напором возразил Акимыч, отправляясь на кухню. -Доживи еще со своей гимнастикой, бегун-беглец...

- Это ты точно, старый павиан... - Матерый постоял на крыльце, глубоко вдыхая влажный воздух. И опять легонько укололо в груди, будто иголочкой кто ткнул. Вот незадача...

Он размашисто прыгнул вперед, побежал по тропинке в осиннике - густом, мокром. Ветхая прошлогодняя листва шуршала под ногами, вминаясь в осклизлый налет начинавшей оттаивать почвы.

С каждой секундой приходили бодрость и ощущение силы, однако иголочка в сердце, существуя как бы независимо, покалывала все настойчивей и чувствительней. Матерый остановился.