Крымский мост

Если так пойдет, скоро каждому вживят чип, который всю жизнь будет транслировать в мозг зрелища. Любые – спортивные, ток-шоу, концерты, игры. Человек будет всю жизнь лежать на кровати. В рот ему вставят трубку, по которой будет поступать вкусная и здоровая пища. А из задницы через другую трубку будут собирать отходы, так сказать, производства…

Миров попробовал робко возразить:

– Как-то грустно… Может, не совсем так…

На что разгоряченный проповедью Анатолий загремел:

– Так! Так! К этому все идет. Но разве это достойно человека?! Вспомним знаменитую евангельскую притчу о зарытом в землю таланте. Он дан каждому. И приумножить его, использовать в интересах людей – вот что мы должны сделать. Время требует – каждый должен становиться творцом. Пишите стихи, рисуйте картины, делайте компьютерные программы… В любой сфере жизни можно творить. Воспитание детей, украшение быта, работа в саду… Да что говорить-то – все можно делать творчески. Так и в твоем случае, брат. Ты говоришь, что успокоение приходит и уходит. Это так. Надо, чтобы оно перерастало в другое качество внутри тебя. Чтобы тяжелые и тревожные мысли вытеснялись другими, творческими вибрациями… Знаешь, как бывает в молодости: когда приходит первая любовь, ты уже ни о чем, кроме нее, думать не можешь. Было у тебя такое?

Олег ответил твердо:

– Да, было. Было это безумие!

– Вот так же ты должен снова найти это состояние. Оно может проявляться во всем. В том числе и в творчестве, в любви, в семье, в воспитании детей.

* * *

А жизнь продолжалась.

Огород, оливковые деревья кормили, но и требовали постоянных трудов.

Между тем растительная пища давала возможность не голодать. И только. Вот как-то отец Анатолий посетовал:

– Недоступна здесь пища животного происхождения, кроме рыбы. А иногда хочется и молочка попить, и яйцо всмятку употребить.

Олег, похудевший так, что и рубаха, и штаны на нем висели, подхватил тему:

– Может, тогда, тысячу лет назад, когда люди были проще и откровенней, запрет держать здесь животных женского пола и был оправдан. Но теперь вроде народы цивилизовались. Можно бы тот запрет и отменить совсем.

– Цивилизовались! – усмехнулся Анатолий. – В том, что гомосексуализм легализовали? Клонирование изобрели?

– Ну, зачем же так? – начал Олег Павлович. – Вот изобрели клонирование, и теперь можно обходиться в размножении без слияния.

– Клонирование! Это сатанинская штука, направленная к погибели человечества!

– Это почему так?

– А потому, что когда двое людей сливаются в любовном экстазе, появляется третья жизнь. С новыми качествами. Можно сказать, происходит творение жизни. И когда в существо вселяется душа, то этот человек снова движется по пути совершенствования духа. А ведь смысл нашей жизни как раз в этом. Не в накоплении богатства, не в работе, а в совершенствовании души. Чему кстати способствует творчество. Ведь нет смысла жизни как конечной точки, как цели, которую надо достичь. Нет и не может быть – по определению. Все в этом мире движется, меняется, совершенствуется. Автомобили, самолеты, ракеты, корабли, способы связи… Это общий закон. Общий и для человека. А клонирование – это повторение. Мертвое копирование тела. Без духа.

* * *

Третий день подряд над окрестностями висел густой туман. Висел внизу, закрывая панораму гор и моря. Висел над горою. Иногда пеленой. Иногда клоками.

Из окна кельи земля вокруг казалась белой и пушистой, как и небо. Только небо было светлей.

Уже с утра Мировым овладела томящая, расслабляющая лень. Откуда пришла? Как родилась? Вчера был бодр, весел. И все делал как-то удивительно легко, без напряжения. С удовольствием. Собирал хворост, варил овощи, медитировал и молился. Даже когда отекали ноги и деревенела спина от стояния на коленях, он, довольный, с ощущением некоторого торжества в душе валился на лежанку и извивался на ней в разных «змеиных» позах, разминая застывшие мышцы.

Радость в душе то приходила, то уходила. И Миров, пытаясь ее поймать, никак не мог окончательно сосредоточиться на пустоте.

Видя его метания, старец присел на скамеечку напротив и спросил, как у ребенка:

– Что, никак?

– Да я уж изо всех сил бьюсь над собою, – ответил Миров, – даже злиться начинаю.

– Я вижу. И вот что я тебе скажу. В этом мире множество путей. И не бывает так, что все они совпадают. Иной пятьдесят лет сидит в схиме, в затворе или пещере. А дойти не может. А иной находит этот путь в одно мгновение. У каждого человека бывают в жизни такие мгновения единения с Богом. Особенно в детстве. Вспомни их. Вспомни, когда у тебя в жизни был этот покой и эта радость. Когда ты хотел, чтобы эти мгновения не кончались.

Сказал. И ушел по делам.

А Миров лежал и перебирал те немногие мгновения своей почти полувековой жизни, которые запали в его душу: «Может, когда уходил из Таганрога! Или в детстве? Да, в детстве, кажется, что-то было такое!»