Крымский мост

– Смело пользуйся тем, что у тебя есть. И не зацикливайся на сомнениях. Пешком туда, куда ты собрался, и в год не дойдешь…

Старец Анатолий поднялся и обнял его:

– Прощай! Бог даст – свидимся!

* * *

Самолет начал разворот при заходе на посадку. В этот миг Олег вспомнил свою первую встречу с Таней.

Как смешно началось их знакомство. Его, молодого лейтенанта, прибывшего на службу, комендант определил в офицерское общежитие. Вещей у него после училища было немного. Одна смена гражданки. Форменные брюки, рубашки, туфли. Вот он, разложив свое барахлишко на кровати и развесив на плечиках в шкафу, решил, что надо погладить форменную рубашку.

Он спросил у соседа по боксу, есть ли тут утюг, и, получив утвердительный ответ, отправился по длинному коридору мимо общей кухни, пока не уткнулся в дверь с надписью «Гладильная». Зашел. И…

Она стояла к нему спиной и что-то гладила.

Только утюг шипел.

Олег окинул плотоядным взором всю ее фигурку: стройные ноги, округлые, крепкие ягодицы под колышущимся тоненьким платьицем из ситца. Перевел глаза на смуглые плечи, тонкую шею, точеную головку с собранными в пучок черными волосами.

Она была совершенна. Как спелая черешенка.

Он постоял-постоял. И кашлянул, чтоб не испугать девушку своим неожиданным появлением. Та обернулась. И Олег увидел огромные круглые очки, придававшие ее лицу с узкими черными глазами сходство со стрекозой. Черную челку. И светлую улыбку.

Да-да, именно такой была она. Веселой, озорной, неунывающей. Девушка рассмеялась, показывая белые зубы. Два передних располагались чуть-чуть «набекрень».

И Олег понял в тот же миг, почему она рассмеялась. Просто прочла на его лице всю гамму чувств: изумление – никак не ожидал увидеть здесь, в Севастополе, маленькую восточную девчонку; восхищение ее совершенством и цветущей, как сакура, юностью. В ответ он тоже заулыбался и, смущаясь и запинаясь, объяснил, зачем забрел сюда:

– Я… того… это… Погладить вот надо. Рубашку… В штаб… Мне бы утюг… Да… утюг, – сообразил наконец он.

– Я сейчас закончу, – сообщила она так, будто они знакомы уже тысячу лет, – и поглажу.

– Угу! – согласился он. Как будто это было в порядке вещей, что эта незнакомая черноволосая и черноглазая девушка возьмется гладить его форменную рубаху размером с хороший лодочный парус.

Они познакомились. И он узнал, что зовут ее Таня.

А вечером вышел в город и случайно встретил ее с подругой в парке. Сначала гуляли все вместе. Потом подруга куда-то отошла. Они остались вдвоем. В ходе гуляния и совместного сидения на скамеечке много чего выяснилось.

Оказалось, что они живут в этом офицерском общежитии, потому что ее отец, мичман Валерий Ким, классный специалист в области торпедного вооружения, недавно переведен сюда, на Черноморский флот, из… Киргизии. Там, на высокогорном озере Иссык-Куль, недалеко от города Пржевальска, находятся завод и испытательная база для экспериментальных торпед.

Молодой офицер с изумлением узнавал новые подробности. По Иссык-Кулю ходят три подводные лодки. С торпедными аппаратами. А на завод поставляются детали из Ленинграда, Свердловска, Алма-Аты и других городов Советского Союза. На месте из этих деталей собирались экспериментальные торпеды. Их грузили на лодки. Ими стреляли: торпеды неслись по заливу. Разбивались о берег. Вылетали из воды с гигантской скоростью…

– Нам, детям, – рассказывала Татьяна, – предлагали после испытаний собирать на берегу отлетевшие детали и осколки от торпед. За каждую найденную деталь платили деньги. Я однажды нашла лопасть от торпедного винта. И мне заплатили аж тридцать рублей.

– А как это – в озере? Там же, небось, отдыхающие кругом?

– А Иссык-Куль, он сверху как сперматозоид, – нисколько не смущаясь сравнением, объясняла ему юная подруга, – само озеро – как головка, а залив, где шли испытания, длинный и глубокий, как хвостик. Отсюда торпеды никуда не уходили. Вообще у нас там все было, как на настоящей маленькой морской базе. Был даже клуб юных моряков. И мы там осваивали водолазное дело.

– Представляешь, – задорно глядя на него узкими, восточными глазами, рассказывала она, – на меня надевали тяжеленный скафандр! Он весил килограммов семьдесят. Шлем. Завинчивали три гайки и опускали под воду. Одного мальчишку опустили, а он кричит оттуда по телефону: «Тут трубы!» А они подумали: «Трупы». Началась тревога. Примчались военные, милиция, медики. Вытащили его. Вот было смеху!..

«Да, – думал Миров, – только имперские коммунисты могли до такого додуматься. Создать в центре Азии, среди гор и пустынь, секретную морскую базу и испытывать там торпеды!..»

– Так что я, – засмеялась Таня, – морячка. У меня есть даже профессия – матрос-рулевой.

– Как можно было все это скрывать? Ведь шила, а тем более подводных лодок, в мешке озера не утаить…

– Наш город был закрытый. Как и многие другие. Когда папа устраивался на работу, то принес из отдела кадров игрушку. Детскую игрушку. Ему там объяснили: «Будешь всем говорить, что завод изготавливает игрушки». В общем, советский цирк… А теперь папу как специалиста перевели сюда.