Крымский мост

– Ладно, хватит умничать. Поехали!

И «мерседес» осторожно двинулся по пути, который им указывал женский голос навигатора.

– Ну-ну, – заметил Демурин, когда они въехали на перекрестке на трамвайные пути, – тут и без колес останешься… в этой дыре…

На что Мировой, находящийся после звонка полицейскому чину в приподнятом настроении, продекламировал невесть откуда взявшиеся советские стихи:

– Есть на свете две дыры – это Кушка и Мары…

А Демурин подхватыватил:

– Но и третья есть дыра – называется Чара!

– А теперь и четвертая – Таганрог.

– Да нет, это, кажется, вполне приличный город, – честно признал Андрей. – Смотрите, какие старинные тут есть здания! Во-он, слева…

Мировой прочитал вслух:

– Краеведческий музей!

Так, перекидываясь короткими фразами и обмениваясь впечатлениями, они медленно, но неуклонно двигались по зеленым улицам этого южного города к намеченной цели.

В медико-санитарной части персонал встретил их сверхрадушно и приветливо.

«Мерседес» загнали в ворота и поставили в уголке на стоянку.

Демурина разместили где-то в однокомнатной палате.

А господин хороший Олег Павлович Мировой уже через полчаса, приняв душ, ждал Андрея Петровича Давыдова в апартаментах, куда тот не замедлил явиться.

Но приехал он почему-то не на персональной машине с мигалкой, а скромно, на старенькой «Волге» с частными номерами. И сам за рулем.

Проговорили они около двух часов. Уточняли детали.

Выпили по меркам юга России почти ничего – всего бутылку хорошего коньяка, которую привез с собой начальник. А когда Олег Павлович достал из сумки вторую, полковник стал отказываться:

– Плесни мне грамм сто! А больше ни-ни! Мне еще за руль…

* * *

Потянулись дни спокойные и однообразные.

Проснувшись поутру и позавтракав, Олег Павлович чаще всего отправляется на пешую прогулку по славному городу Таганрогу.

Сегодня он решил сходить в музей.

Одевшись без пафоса, вышел за ворота и двинулся в путь, держа в руках карту.

В Музее градостроительства и быта на улице Фрунзе Мировой бродил по залам, позевывая, пока не наткнулся на мебельный уголок. Здесь были выставлены овальный столик на выгнутых ножках, кресло с резными подлокотниками, секретер, голубая ваза и какие-то безделушки. А рядом обнаружился столик для рукоделия и коврик с надписью: «То свято место, где ты молилась».

– Эти вещи из дома-дворца Александра Первого, – говорила высокая седая тетенька, стараясь удивить редкого гостя.

В Мировом проснулось любопытство: «Как это так? В захудалом провинциальном музее – такие вещи? Как они сюда попали? Вот воистину неисповедимы пути Господни!»

Ну, он и спросил:

– Настоящие? Откуда?

Экскурсовод встрепенулась, как застоявшаяся лошадь. Видимо, поняла, что нашла «девственные уши», человека, который ничего не знает о случившейся здесь истории, полной загадок и драмы.

– А вы разве не знаете, что здесь, у нас, в Таганроге, прожил последние месяцы своей жизни и скончался государь император Александр Павлович, то есть Александр Первый – как его прозвали в народе, Благословенный.

Мировой читал во время путешествия вокруг Европы случайно попавшую к нему книгу. Но до конца не дочитал. Оставил в каюте… А в советской истории, которую он изучал, не было частной жизни царей и императоров. Воевал с Наполеоном! Но победителем считается Кутузов и, естественно, русский народ. А император – это так, ретроград и «властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой…».

Но что-то еще такое он слышал о нем. И об этом городе. Тоже вроде пушкинское: «Всю жизнь свою провел в дороге, простыл и умер в Таганроге». Частная жизнь царя, а тем более легенды о нем, вообще-то его не интересовали. Но седая манерная красавица-экскурсовод уже разворачивала свой монолог, спеша блеснуть перед приезжим интеллигентным человеком:

– Царь приехал в наш город глубоко несчастным человеком, – давала она свою интерпретацию событий. – В начале своего правления он был полон надежд и гуманных порывов, но к концу, судя по всему, полностью разочаровался. И не только разочаровался, но еще и смертельно устал от всего, что случилось в его не очень-то долгой жизни. Обмануты были надежды юности. Ведь он хотел все свое царствование посвятить мирной и полезной деятельности: реформировать страну, дать России конституцию, смягчить нравы, отменить крепостное право. А вместо мирной и гуманной миссии он все молодые годы отдал войне с могущественными противниками.

Но и слава Победителя Наполеона не помогла ему в переустройстве жизни ни в России, ни в Европе. Он основал Священный союз, который, по его идее, должен был стать источником стабильности и процветания Европы. Но со временем сущность этого союза была так извращена, что он стал восприниматься как символ реакции.

Император хотел облагодетельствовать народ и одновременно помочь государству. По образцу тех социальных утопий, которые он когда-то принял за реальные проекты, в России были созданы военные поселения. В них одетые в мундиры крестьяне должны были хозяйствовать и жить по команде. Но эти благие намерения вообще превратились в кошмар.