Крымский мост

Все его попытки отменить крепостное право, фактическое рабство, привели только к тому, что ярмо затянулось еще туже и произвол господ над рабами стал беспредельным. Терпимый и высокогуманный по своей природе, Александр во второй половине своей жизни стал гонителем и недоброжелателем для всех, кто думал иначе, чем он.

Вот в таком состоянии, издерганным человеком с мятущейся душой, прибыл он в начале сентября в Таганрог. Следом за ним приехала императрица. Все действующие лица драмы были в сборе. Государь готовился жить в Таганроге очень долго – не менее восьми месяцев.

Мировой переспросил:

– Здесь, в Таганроге, он скончался? А где жил?

Но экскурсовод, видимо, не хотела прерывать свою тщательно выверенную и патетически выстроенную речь и невозмутимо продолжила:

– Покидая столицу, Александр Первый посетил Александро-Невскую лавру, потом долго и пристально смотрел на шпиль Петропавловского собора. Камердинер спросил государя, когда тот вернется. Император, указав на икону Спасителя, ответил: «Ему одному известно это…»

Мировой опять нарушил стройный ход ее повествования простым вопросом:

– А что он мог здесь делать столько времени?

Тут уж экскурсовод, видимо, потеряла нить своего рассказа, и они перешли на человеческий язык:

– Царь приехал и поселился в бывшем доме градоначальника, приспособленном под временную резиденцию для царственных особ. Он, кстати говоря, до сих пор цел и стоит: улица Греческая, дом сорок.

«Господи! – подумал Олег, – так это же рядом с тем местом, где я живу. Надо будет посмотреть, что это за чудо-юдо рыба-кит».

– Что он здесь делал или, вернее, собирался делать у нас, вдали от столицы, – зафиксировано до мельчайших подробностей. Он собирался жить. Просто жить в нашей глуши. Он, в частности, лично занимался меблировкой комнат, которые занял сам и в которых жила императрица. В честь его приезда в городе был устроен бал, и император танцевал на этом балу с местными дамами: сначала – с женою кавказского наместника Воронцова, потом – с женою градоначальника, затем – с соседкой, которая жила напротив. Ее звали Улиана Андреевна Мартос.

Как-то так получилось, что императрица с этой Улианой Андреевной подружилась. Казалось бы, что может быть у них общего? Однако нашлось. Это любовь к цветам. У этой Мартос был большой и красивый сад. И на почве этого общего интереса они сошлись. Улиана Андреевна приносила императрице свои цветы. Та частенько гуляла у нее в саду, пока царь занимался государственными делами.

– Сплошная идиллия, – пробормотал Олег Павлович, которому этот рассказ о бесхитростной жизни запал в душу.

А речь экскурсовода Веры Павловны, вернувшись в привычное русло, продолжала литься рекой:

– Ну а дальше вы, наверное, знаете, что случилось. Император поехал в Крым. Побывал в нескольких городах. На обратном пути простыл, началась горячка, и Александр скоропостижно скончался здесь, в Таганроге. Правда, сопутствовали этому странные и необычные обстоятельства…

– Да?! – пришел черед удивляться Олегу. – Что же тут странного?

И тут на него посыпались подробности. О том, как император заболел и все его близкие люди здесь стали вести дневник болезни. С подробностями – будто боялись, что им просто так не поверят. Что гроб, в котором везли тело, не открывали для прощания. Что император давно намекал на свой уход.

– У нас много чего говорили по этому поводу. Что он вовсе не умер, а ушел. И стал странником и старцем. Что в гробу был не император, а один из его форейторов…

«Господи! – думал Олег. – Все в этом мире повторяется. Как странно. Но почему?»

– История эта наделала много шуму. И вот уже два века люди бьются над загадкой. Приводятся доводы за и против.

– И какие же доводы? – полюбопытствовал Мировой.

– Их огромное множество. Сразу все и не вспомнишь. Ну, первое – то, что через десять лет в Сибири объявился старец, как две капли воды похожий на Александра Первого. И звали его Федор Кузьмич. Вы это, конечно, знаете?! – обратилась она к Мировому.

Тот пожал плечами.

– А императрица Елизавета Алексеевна тоже умерла не в Петербурге, а в Белеве. И об этом тоже ходили слухи – что она не умерла, а поселилась в монастыре инокиней под именем Веры Молчальницы. А когда большевики вскрыли гроб Александра, то тела там не обнаружили.

– А с чего ему было подаваться в старцы? – поинтересовался Олег Павлович.

– Есть разные мнения исследователей. Но в основном они поддерживают две версии произошедшего. По одной – его замучила совесть, ведь он был как бы заодно с заговорщиками, которые убили его отца, Павла Первого. И вот его мучила эта вина, пока он не решил, что надо этот грех замолить.

«Экий грех! – подумал Мировой. – По нынешним временам и не такое бывает. И никто на самом деле по такому делу не печалится. Да что по нынешним – в истории сколько было случаев, когда сыновья свергали и убивали отцов, чтобы сесть на престол…»

– Ну а другая версия? – полюбопытствовал он осторожно.