Крымский мост

Как всякий русский и прочий евразийский, хоть и культурный и развитой человек, Мировой был не лишен тех недостатков, которые зачастую приводят наш народ к рюмке. Он вернулся к себе домой и тут же вступил в длительную и отчаянную борьбу с зеленым змием. И как водится в таких случаях, змий начал побеждать с первых минут этой неравной борьбы.

Хорошие напитки в больших количествах вызывают тот же эффект, что и бормотуха. Хоть у нас и приветствуется первая часть римской поговорки «истина в вине», но не следует забывать и вторую: «а здоровье – в воде».

А он забыл. И пострадал.

Следующее утро застало Олега лежащим поперек широкой кровати в одежде и со страшной головной болью.

Но физические страдания перепоя были ничем по сравнению с моральными. Особенно после того, как ему позвонили из офиса и сообщили, что к ним пришла внеплановая проверка…

IX

– Он избивал меня каждый день! Бил беременную! Я ходила вся в синяках… Заставлял делать аборт… Насиловал извращенно… А потом клялся и божился, что больше не будет, на коленях просил прощения! Говорил, что все осознал… Хотел, чтобы я вернулась…

Олег смотрел на всхлипывающее лицо своей бывшей подруги, которая несла сейчас всю эту пургу, и не верил своим глазам. Не верил тому, что она говорила о нем.

Да, это действительно была Ольга. «Драная кошка», которую он подобрал на каком-то семинаре, а потом семь лет выхаживал, лечил, содержал.

А она, как и все, хотела замуж за него.

Расстались. И вот теперь она несла весь этот бред, а он слушал. И вместе с ним – миллионы пользователей социальной сети.

Помощник по юридическим вопросам, который обнаружил это видео, с лицемерной грустью сообщил шефу, что сюжет уже собрал несколько десятков тысяч просмотров и в сети развернулось бурное обсуждение. Мировой отложил в сторону смартфон и спросил помощника, который прятал понимающий взгляд:

– И кто это выложил?

– Да вы их знаете! Есть у нас такой сайт под названием «Абик». Там работают простым методом. Они собирают сплетни, слухи, всякую дрянь. А потом приходят к тому, кто это может купить, и предлагают: «Можем разместить за деньги!» Или к тому, на кого они эту дрянь собрали. И говорят: «Купите! Платите, и мы не будем размещать».

Значит, кто-то купил у них это видео. Кто-то заплатил. И теперь они его усиленно распространяют.

«С Ольгой все понятно. Тут как в басне “Лиса и виноград”. Семь лет она надеялась захомутать меня, била на жалость, но не вышло. А для нее это катастрофа. Рухнуло все, что она выстраивала в своей голове. Ну а народ… Народ не меняется. Возможность анонимно пакостить выявила такую ущербность людей, которой видно не было со времен Сталина. Захлебываясь от собственной блевотины, которая так и прет из них, они по-шакальи кидаются на каждого, кто попадается им под руку. И готовы грызть, рвать на куски, упиваясь собственной безнаказанностью».

* * *

Может, и не надо было делать этого, но он не смог удержаться – зашел в интернет и начал читать о себе – прочитал такое, чего и вообразить не мог в самом дурном сне. И самое главное, Мировой понимал, что любые его попытки оправдаться, сказать, что все это ложь, ни к чему не приведут, только еще больше раззадорят «шакалов», дадут им новые поводы для глумления и издевательств.

Все, что оставалось, – «молча» наблюдать за тем, как ведомая умелой рукой кампания по его дискредитации набирает обороты…

И это угнетало его.

Каждый раз, появляясь на рабочем месте и проходя мимо отделов управляющей компании, он думал: «А может, вот эта милая девушка-экономист, которая краснеет и улыбается при встрече со мной в коридоре, сейчас придет к себе, сядет за компьютер и напишет обо мне очередную гадость? А вот этот пожилой журналист уже отправил на “Абик” очередную фотожабу на меня?..»

Держать удар и жить в таком состоянии становилось все труднее и невыносимее, поэтому к концу рабочего дня Олег Павлович частенько выходил из своего кабинета слегка подшофе.

Он перестал посещать концерты, модные собрания, потому что и там его одолевали те же мысли.

«А вот этот, что так мило сейчас здоровается со мною, он читал то, что вчера выложил очередной негодяй?..»

В общем, к концу этого длинного, холодного питерского лета Мировой находился в состоянии нервного истощения и прострации… Привычный мир вокруг него рушился. Он чувствовал, что та жизнь, которой он жил, которую он ценил, с ее красотой, комфортом, «приличностью» во всем, куда-то безвозвратно уходит. Наступает другое время. Холодное и жестокое.

Бессонными ночами, когда становилось особенно невыносимо, Мировой часами думал о случившемся с ним: «То, чем я так гордился, – полная свобода от всяких обязательств, деньги, бизнес – все это оказалось делами временными. Я думал, что строю на века, а все разваливается, как карточный домик. А самое главное – разрушается и моя вера. В справедливость, порядочность, в духовное развитие…»

Он то корил себя, то наоборот – превозносил. В его воспаленном сознании возникали планы мщения: «Подам на клеветников в суд. Пусть прищемят!»