Крымский мост

– А затем, молодой человек, – бабушка упорно величала его молодым человеком, видимо, считая таковыми всех, кому еще не стукнуло за пятьдесят, – что такой секретности требовали дела этой ложи!

В разговор снова вмешался Джузеппе:

– В общем, премьер-министр Форлани все-таки решился. И передал эти списки в прессу. Что тут началось!

«Зачем русскому масону знать о делах давно минувших дней?» – думал о нем сочувственно Мировой.

Но Елизавета Петровна то ли не понимала, то ли намеренно вела разговор в том же разоблачительном русле:

– Началось расследование, – шелестела она, – и ложа принялась заметать следы.

– Следы чего? – удивился Мировой.

– Оказалось, что ложа управлялась из Соединенных Штатов Америки. И вся ее деятельность планировалась ЦРУ.

– Вот как? – удивился Олег еще больше.

– Джелли через членов ложи из спецслужб формировал отряды террористов, так называемые «красные бригады». Они получали оружие из Франции с баз НАТО.

– Их привозили французские храмовники, масонское отделение, сформированное из членов французских секретных служб, – уточнил итальянец.

– В Италии начался террор. Убийства военных, пограничников, политиков, журналистов.

– Но зачем? – искренне недоумевал Олег Павлович. – Ведь это же грязная политика?!

– Этим Джелли и ЦРУ хотели скомпрометировать коммунистов, которые были очень сильны в стране.

– Деньги на все эти операции брали у банкиров. И в результате в банке Амброзиано у близкого к Джелли банкира Кальви образовалась огромная дыра в бюджете. Он поехал в Лондон, чтобы там договориться о кредите. Через несколько дней его нашли повешенным под лондонским мостом.

– А его секретаря выкинули из окна небоскреба в Милане.

– Это уже когда Джелли начал заметать следы! Тогда убивали всех подряд. Судей, адвокатов, рядовых агентов, журналистов.

– Си! Си! – подтвердил ее слова Джузеппе.

– Скажите тост! – попросила бабушка.

К концу обеда официанты подали десерт – нечто невообразимое из фруктов и сладостей. А к нему – такую коробочку-шкатулку со счетом. Мировой оплатил счет. И, прикинув обстановку, положил в ящичек еще одну красную бумажку номиналом в пятьдесят евро. На чай!

На выходе торжественные официанты выстроились в ряд. И любезно простились с дорогими гостями.

Весь этот вечер Олег Павлович вспоминал застольный разговор. И переваривал. Потом открыл заветную рыжую папку. Достал оттуда посеревшие от времени листы. И принялся читать…

VIII

Рейс из Барселоны прибыл в Пулково почти по расписанию. Опоздал ненадолго. Всего на пару часов. Но их все равно никто не встретил. Ни его. Ни ее. Так надо.

Уезжали поодиночке, чтобы никто не засек. И вернуться по домам должны так же. Со своими спутниками и спутницами по путешествию они простились еще вчера. На корабле.

Как говорится, теперь каждый за себя. Один Бог за всех!

Они сидели в зале аэропортового ресторанчика. Коротали время в ожидании машин. Он вызвонил своего водителя. Она поедет со своим. А пока пьют: она – кофе, он – чай.

«Была без радости любовь – разлука будет без печали», – повторяет Олег про себя невесть откуда взявшуюся присказку. Вчера они в очередной, а скорее всего в последний, раз пытались преодолеть тот стеклянный барьер, который так и остался между ними, несмотря на две недели, проведенные вместе. Они сидели на своем большом корабельном балконе. И, как это частенько бывало, наблюдали то ли за комедией, то ли за драмой, которая разыгрывалась у них на глазах в бухте.

Четверо подростков на маленькой лодчонке с парусом пытались пересечь бухту. Но попытка их была безуспешна. Парус обвис. Хода нет. И в конце концов лодчонка перевернулась. Молодежь барахтается в воде и пытается привести судно в нормальное положение. Кое-как им это удается. Один залезает в лодку. И начинает вычерпывать воду ведром. Остальные держатся за борта.

Но лодка опять кренится, черпает воду бортом…

И игры на воде продолжаются. В конце концов к ним подходит спасательный катер с гордо поднятым флагом. Цепляет лодочку на трос. И тащит к берегу.

А Мировой именно в эти минуты наконец-то расстегивает крючки ее тугого лифчика. Затем они перебираются внутрь, на свою двуспальную кровать. И вроде бы что-то у них начинает получаться. «Главное – не торопиться! Главное – не слишком стараться!» – думает он, медленно-медленно пробираясь сквозь ее и свои комплексы и проблемы. Она берет процесс в собственные руки. И начинает шептать ему: «Сзади! Сзади!» Ему не надо повторять пожелание трижды. Начинается сумасшедшая езда.

Теперь они – как одно целое, диковинное, слитое вместе существо. А она все подгоняет его: «Давай! Давай! Быстрей! Быстрей!» Пока их совместное движение не становится совместным содроганием.

А потом они лежали мокрые. И обессиленные.

Неожиданно она находит его руку. И сжимает в своей ладони его пальцы. Единственное живое проявление нежности, которое он увидел с ее стороны за эти две недели…

И теперь, перед прощанием, похоже, навсегда он пытается уловить хоть какой-то проблеск чувства с ее стороны.

Но она все так же холодна, спокойна. И молчалива.