Крымский мост

– Видите ли, молодой человек. Мой дедушка Александр Гальперн был видным масоном еще до революции семнадцатого года. Он являлся членом Петербургской ложи «Астрея». И очень активно участвовал во всех событиях. Во время Гражданской войны он покинул Петербург и осел после долгих странствий в Париже, где так же активно участвовал в создании русских масонских лож. Можно сказать, он был последним русским масоном до того момента, когда в начале шестидесятых годов прошлого века, по причине кончины всех оставшихся в русском дореволюционном масонстве братьев, была закрыта последняя ложа. Но после дедушки остались архивы. И еще какие-то документы.

И внучка известного российского масона сообщила ему дальше, что имеет возможность передать российским наследникам архивы. А также различные символические предметы: оригинальный молоток мастера, фартук, перчатки, ордена. Ну, в общем, поговорил он со своими новыми знакомыми и предложил вариант:

– Давайте посмотрим, что у вас есть, – сказал он. – Конечно, я не могу сейчас забрать с собой весь архив. Я ведь ограничен местом и багажом. Но я думаю, мы решим проблему в ближайшее время.

Вместе со своими новыми знакомыми он покинул это «масонское логово», и они направились к месту, где хранились архивы ложи.

Небольшой красный автомобильчик катил по узким улочкам Лиссабона. Вверх. Вниз. Олег смотрел в окошко и чувствовал разницу в уровне жизни у европейцев.

Если в Париже видно сытое благополучие, то в Лиссабоне полно нищих и разного рода, как он их назвал про себя, «музыкантов» (когда люди побираются, делая вид, что заняты искусством). Кругом – неубранный мусор. Обшарпанные фасады каменных домов. На стоянках полно старых авто.

Они приткнулись на стояночке перед церковью. Вышли из машины, и пока Мировой оглядывал этот вовсе не туристический район, итальянец кого-то вызванивал.

Олег спрятался в тени одинокого ветвистого дерева и позвонил Марине. Задал сакраментальный русский вопрос:

– Ты где?

– Да мы тут зашли в один магазинчик сувенирный, – ответила она, – выбираем…

– И что там есть? – для приличия поинтересовался он.

– Да тут есть прикольные вещицы. Формочки для замораживания льда в виде фаллосов. Вроде и не секс-шоп… а вот пепельница в виде женских гениталий…

Олег Павлович не удивился. Размеренная и тоскливая европейская жизнь требует, чтобы люди хоть чем-то развлекались в этом мире, где годами ничего не происходит. Понятно ему и то, что его боевая подруга свято выполняет заповеди туриста, которые он когда-то сформулировал в шутливой форме. Первая из этих заповедей гласит: турист должен постоянно покупать и потреблять всякие сувениры, еду и напитки, тем самым способствуя росту благосостояния хозяев. Вторая: турист должен постоянно восхищаться красотами и достопримечательностями.

Третья, хотя, может, она и первая: турист должен быть вынослив, бодр и платежеспособен. И четвертая – на десерт: турист должен стойко переносить все тяготы и лишения поездки, не жаловаться на живот и вовремя принимать «таблэтки».

Наконец в дверном проеме храма появился какой-то человек. Он помахал Джузеппе рукой, и они втроем зашли в притвор. Ребята обменялись масонским рукопожатием. И невысокий, полный, как бочонок, лысый человечек провел их через пустынный зал. Немного по ступенькам вниз. И они оказались перед закрытой незаметной дверью.

Сопровождающий погремел, позвенел ключами. Открыл.

Это был складик, где стояли не использовавшиеся старые распятия, какие-то, видимо, богослужебные сосуды, упакованные вещи, подношения храму.

Зажгли свет. И Джузеппе указал Мировому на несколько картонных коробок, стоявших в углу.

– Вот архив и артефакты ложи! – торжественно заявила бабушка.

Мировой подошел.

Все коробки, а их было семь, были плотно упакованы и перевязаны бечевкой. Елизавета Петровна аккуратно платочком смахнула пыль с одной из них, развязала тесьму и достала порыжевшую кожаную папку с тисненными на коже масонскими знаками.

– Здесь хранится самое важное, о чем говорил мой дедушка. Это завещание. Я отдаю его вам! Чтобы оно дошло до русских братьев. Обещайте мне сделать это!

– Обязательно! – Тронутый торжественностью и символичностью момента, Мировой бережно взял тяжеленную папку в руки. На коже сверху виднелась тисненая надпись на латыни: «Audi. Vide. Tace»[3].

* * *

Отпраздновать передачу архива решили в Эшториле. Мировому подсказали, что там ресторан с хорошими рекомендациями.

Действительно, небольшой зал впечатлял – в первую очередь интерьером. Высоченные потолки, белый мрамор пола, деревянные дорогие панели на стенах, портреты королей, серебряные приборы на белоснежных скатертях, люстры, светильники, накрахмаленные салфетки.

Дорого. Солидно. А главное – комфортно.

Принесли хлеб с маслом. Легкое красное вино.

Разговор оживился в ожидании заказа. Сначала выпили за братьев-масонов во всем мире. Потом – конкретно за Елизавету Петровну, сохранившую архив.

Торжественные старые седые официанты принесли салат.

Похрустели.