Крымский мост

Мировой звонит водителю, Андрею Демурину. Через пятнадцать минут спускается вниз. Во двор-колодец. И ныряет в кожаное нутро «ягуара».

От Андрюхи дико несет табачищем. В машине курить строжайше запрещено. Поэтому он старается «наркоманить» перед выездом. Но Мировой спокойно относится к его слабостям. Тем более что Андрюха работает с ним с того самого момента, как Олег Павлович впервые получил в свое распоряжение от бабушки вишневые «жигули». С водителем в придачу.

Обычно шофер разделяет и усваивает образ мыслей хозяина. И Андрей не исключение. Хотя и странно противоречивое. С одной стороны, он постоянно слушает либеральное «Эхо Москвы» и настроен совершенно оппозиционно к действующей власти. А с другой – не любит евреев, масонов и разных других «гнилых интеллигентов». Но политика не его страсть. Настоящей его страстью является охота. Вот об этом, о своей собачке, о поездке на Камчатку он готов рассуждать часами.

Железные ворота с электрическим приводом послушно раскрываются. Черный тюнингованный «ягуар» выскальзывает со двора на набережную. Проскакивает по Миллионной улице. Втыкается в пробку перед Троицким мостом. Затем они проползают по мосту, оставляя слева Заячий остров с неповторимым силуэтом Петропавловской крепости. Андрей, увидев в навигаторе, что на Каменноостровском проспекте пробка, сворачивает направо, на Петровскую набережную.

Головной офис компании Мирового располагается на территории бывшего завода газового оборудования. Выкупил он его после банкротства этого предприятия. Капитально отремонтировал, пристроил к бывшей конторе бассейн с залом для фитнеса и зажил, что называется, красивой жизнью.

Наконец они въезжают в кованые ворота и останавливаются у стеклянных дверей офисного здания. На входе охранник в черном костюме. Из бывших военных. Мировой покидает машину, здоровается с охранником за руку и проходит к себе наверх, где и располагается управляющая компания.

В ней всего несколько человек: два экономиста, начальник службы безопасности, юрист, помощники, секретарь. Вполне дееспособный коллектив, готовый реализовать волю руководства.

Сегодня у Олега Павловича намечался не особенно напряженный день, поэтому он решил разобрать архив, доставленный из Португалии.

Начальник службы безопасности – широкоплечий мужчина с громовым голосом и тяжелой походкой – внес картонные коробки, поставил их прямо на полированный стол для совещаний. Олег Павлович развязал почтовый шпагат с болтающейся печатью, с треском отодрал липкую ленту.

В голову Олегу при этом почему-то пришла глупая мысль: «Не вскрываю ли я очередной ящик Пандоры?»

Первой на свет появляется та самая кожаная папка, которую ему торжественно вручили в Лиссабоне. Он открыл ее и начал перебирать пожелтевшие от времени сухие хрупкие листы бумаги – протоколы заседаний дореволюционной «Астреи». Списки участников. Суммы пожертвований. Какие-то фото представительных мужчин в фартуках и белых перчатках.

«Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… Карнавал какой-то!» – думал он, разглядывая фото разряженных старичков, исполняющих обряд посвящения в тридцать второй градус. Он впервые думал о масонах вот так, без привычного пиетета, и даже сам удивился таким своим мыслям. О «свалке истории».

Ниже лежала большая фотография какого-то масона в полной униформе. Мировой вгляделся в это значительное лицо: высокий лоб, густые черные волосы, зачесанные наверх, холеные усы, опущенные стрелками вниз.

«Одет соответствующе. Белый воротничок. Кто он? Адвокат? Дворянин? Чиновник высокого ранга?»

На обратной стороне фотографии Олег Павлович обнаружил подпись: «Александр Леонидович Гальперн. 1916 г.»

Олег Павлович взял смартфон, набрал фамилию, имя, отчество. Через секунду появились данные на Гальперна Александра Яковлевича.

«Может, ошибка…» – думал он, читая справку.

Гальперн – активный участник масонских лож начала двадцатого века, а впоследствии, в тысяча девятьсот восемнадцатом году, даже секретарь Верховного Совета. «Нет, это не тот. И на фотографии, похоже, не он. А дай-ка я позвоню этой всезнайке Бархатовой! Раз уж она пишет о масонах, то должна знать!»

Бархатова ответила сразу. Как будто ждала его звонка.

– Здравствуйте, товарищ Бархатова! – Мировому чем-то нравилась такая форма обращения. Было в ней что-то прочное, надежное, отличное от нынешних зыбких времен.

– Здравствуйте, брат! – в тон ему с тонким намеком на толстые обстоятельства ответила Бархатова.

Они перекинулись парой фраз о впечатлениях от поездки, о вечной петербургской погоде.

– Вы не знаете такого деятеля, как Александр Леонидович Гальперн? – наконец поинтересовался Олег.

– А зачем он вам? – вопросом на вопрос ответила Мария.

– Да случайно наткнулся на его фотографию в интернете.

– А, случайно! – в голосе Бархатовой была заметна ирония: знаем мы вас! Но развивать тему она не стала. Помолчала секунду:

– Знаете, почему о нем нет никаких упоминаний в масонской литературе и воспоминаниях? В свое время его подвергли так называемой радиации[5]. Вы, конечно, знаете, что означает этот термин?

Она снова замолчала.