Кровавый жемчуг

– Он с кем-то сговорился одну вещицу вырезать, как раз закончил – да и помер. Вещица же осталась, никто за ней не идет. Невестка говорит – не иначе, как в церкви с тем человеком встречался, потому что домой к ним никто чужой не хаживал. Так, может, ты тут чужого приметил? Это могло быть перед Благовещеньем.

– Чужого бы приметил. Ты же знаешь – всякий в храм своего прихода норовит. А вот был один человек, не так чтобы чужой, да и не совсем наш. Ты Ерофея Жеравкина знаешь?

– Тот, что через улицу от меня живет, что ли?

– Ну, это уж тебе виднее. Он младшую дочку отдал – за кого, не скажу, а слыхал, что тот человек у какого-то боярина ключником… И бывало, что зять вместе с ним в церковь приходил и обедню стоял, подружился он с зятем. Сдается, что и старого Савватеюшку я вместе с ними двумя видывал.

– Сделай божескую милость, разузнай, как того зятя звать и где служит! – попросил Стенька. – А я уж в долгу не останусь!

И, простившись, поспешил в Земский приказ – выслушивать от Деревнина нагоняй и рассказывать заранее сочиненное вранье.

Уж каким чудом он на сей раз батогов избежал – этого и сам понять не мог. Разбирались в провале облавы шумно – кое-кто и по уху схлопотал.

Стенька мог бы сказать, что скоморохам помогли уйти два конюха, да ведь это еще доказать нужно! А про его горячую любовь к конюхам с Аргамачьих конюшен Деревнин знал…

Поздно вечером, совсем обалдев от суеты, Стенька шел домой. Ему есть и то уж не хотелось. Хоть и говорят, что брань на вороту не виснет, однако столько он той брани наслушался, что в конце концов она обрела чугунный вес и прицепилась, окаянная, к сапогам. Стенька еле ноги волочил, взбираясь на крыльцо.

– Я службу отстояла, – сказала Наталья, – так Кузьма-звонарь тебе кланялся, велел сразу к нему бежать. Что у тебя еще за дела со звонарем?

– Я учиться к нему пойду, – буркнул Стенька.

– Мало тебе грамоты?!?

– Свечному делу.

И, пока жена стояла разинув рот, Стенька дал ходу.

Кузьма жил в таком домишке неподалеку от церкви, что удивительно было, как тот домишко ветром не повалит? Он совсем почернел и редкостно скособочился.

– Давай-ка мы нижние венцы в срубе вынем да новые вставим, они уже совсем сгнили, – предложил Стенька хозяину. – Не то рухнут тебе твои хоромы ночью на голову – всем миром откапывать да хоронить придется.

– Ничего, еще постоит домишко! – беззаботно отвечал Кузьма. – Я тут все на Елизарки Шевелева вдову поглядываю. Может, посватаю. Тогда к ней переберусь.

Стенька изумился неистребимой страсти Кузьмы к законному браку.

– Так зачем звал-то?

– Проведал я, о чем ты просил. Наталья твоя так со службы шибко домой побежала – и звал, и кричал, насилу догнал, а тебя где-то черти носили.

– Государева служба… – Стенька тяжко вздохнул и буркнул от всей души: – Будь она неладна…

– Я с Ерофеем Жеравкиным говорил про зятя. Плохи у того зятя дела, Степа. Взъелся на него боярин. И это бы еще полбеды – а взъелась на него еще и дворня. И он промеж ними всеми, как меж молотом и наковальней. Меньше ему надо было боярское добро беречь – вот как Ерофей-то сказал. Ключник ведь тоже за всем уследить не может… И все равно бы воровали! А так чуть где что пропадет, сами же дворовые подсылают к комнатным боярыни женщинам сказать – мол, ключник к рукам прибрал!

– Жаль горемыку, – согласился Стенька.

– Выпороли его, Степа, знатно. Жена уж не чает выходить. Ерофей уж так сегодня Бога молил, так Бога за дочку с зятем молил! Меня индо слеза прошибла…

– Да как звать-то зятя, скажешь или нет?

– А тебе на что? – задал очень своевременный вопрос Кузьма.

– А ты как полагаешь – я тебя потому расспрашивал, что мне больше делать нечего? – вопросом же отвечал Стенька. – Ты вспомни, свет, где я служу!

– Опять розыск ведешь? – неожиданно ухмыльнулся звонарь.

Стенька немедленно заподозрил Наталью. Последний его розыск в Стрелецкой слободе был связан с деревянной харей, на которую жена так ловко его навела. Надо полагать, слобода немало посмеялась, и вот Кузьма на то дельце намекает…

– Не сам веду, а меня подьячий Деревнин послал, я по его делу хожу, – соврал Стенька.

– Ну, коли так…

Стенька видел, что звонарь не больно-то хочет называть имя. И даже знал, почему. Он, Кузьма, на единственной ноге прыгал, Стенькину жену догонял, и неужто – бесплатно?

Пришлось лезть в кошель.

– Вот тебе две деньги, больше нет.

И точно – больше не было.

Стенька получал в Земском приказе и жалованье, и кормовые, да и с пустым кошельком мог несколько дней прожить сытно, питаясь дома и, коли пошлют следить за порядком на торгу, от купеческих щедрот. Видя, что иначе от Кузьмы толку не добьешься, он и уплатил последними деньгами за сведения.

– Зовут того ключника Артемка Замочников, а жену, Ерофееву дочь, – Федора. И служит он у боярина Юрия Буйносова, а двор того боярина Буйносова в Китай-городе, подле обители Николы Старого. И он, Артемка-то, человек богобоязненный, так своему подьячему и скажи.

– Скажу непременно, – пообещал Стенька и поспешил откланяться.

Время было позднее – не бежать же в Китай-город!.. Его, земского ярыжку, и на двор-то на боярский не пустят…