Кровавый жемчуг

– Слава те Господи, что вы еще не весь мой домишко по бревнышку раскатали! – уже не зная, сердиться или смеяться, рявкнул Стенька. – Вылезайте живо!

– А за уши драть не станешь?

– Не стану, вылезайте.

Внучата на четвереньках выбрались из своего убежища.

– Встаньте по-человечески! Чему вас дома-то учат! – прикрикнул Стенька. – И чтоб без вранья! Говорите прямо – кому вы дедову медвежью харю отдали?

Разумеется, сразу ответа он не получил. Внучата молчали, переминались и, по всему видать, собирались при первой возможности смыться.

– Говорите, а не то до батьки с матерью дойду, – пригрозил Стенька. – Они-то с вас шкурку спустят! До Рождества присесть не сможете!

Грешные внучата глядели в землю.

– Ну? Мне это недолго!

Парнишки словно воды в рот набрали.

– Кроме вас, вынести вору харю было некому. Вы лишь и держали зло на деда. И знали, где она, харя, у него лежит. Вы же знали, что скоро за той харей кто-то прийти должен. И что деньги деду вперед были заплачены – знали!

Все это Стенька выпаливал наобум в надежде, что из дюжины обвинений хоть одно окажется верным.

– Да-а, деньги! – неожиданно звонким голоском проныл один из внучат. – Врать-то тоже грешно!

– А кто соврал? – Стенька даже присел на корточки, стараясь снизу заглянуть в обе перепуганные рожицы.

– Да дед все врал!

– Ну, ну? И какое это было вранье?

– Говорил, вот деньги у него есть, купит нам на Пасху пряников!

– И ножички купит! – добавил второй внучонок. – И лук расписной!

– Что же он, сам вам лука со стрелками вырезать не мог? – удивился детской горести Стенька.

– Да есть у нас луки и по гнезду стрел… Мы расписные хотели, чтобы настоящий саадак… Мы синенький видели с росписью!.. Как государев!..

Тут-то, припоминая сказочной красоты игрушку, внучата не выдержали – разревелись. И Стенька, сидя на корточках, неловко хлопал по худенькому плечу то одного, то другого, приговаривая несуразное…

Выяснилось – бегали глядеть царский поезд, когда государь Алексей Михайлович выезжал на охоту. Поскольку без баловства с луками ни одна охота не обходилась, стреляли же по белым войлочным, подброшенным вверх, колпакам, то к царскому седлу и был приторочен бирюзового цвета саадак, расшитый золотом по коже цветами и крылатыми тварями, отделанный серебром. Из колчана же торчали стрелы с пестроватым пером, аршина по полтора длиной. И все это парнишки с забора высмотрели. И жизнь им стала не мила без расписного саадака, в котором лежит не менее расписной лук…

– А он обещал, да не купи-и-ил!..

На смертельную обиду наложилась и другая. Беспредельно обнаглевшая мышь непостижимым путем забралась на стол и погрызла кулич. Это был тот редкий случай, когда совесть у внучат сверкала чистотой, однако выпороли не мышь, а Егорку с Матюшкой. И настоял на порке именно дед, хоть дни были праздничные…

Все это, хлюпая носами, поведали внучата Стеньке, причем он чувствовал – накипело!

– Стало быть, обидел вас дед, и вы его проучить собрались, – тут Стенька нашел-таки верный ход. – Вы хотели медвежью харю припрятать, а потом ему вернуть. Так ведь?

– Да-а… И он тоже сказал, что вернет!..

– И не вернул?

– Не вернул…

– А вы ему харю отдали, потому что на дворе ее спрятать было негде, старшие всюду бы нашли?

– Ага-а…

– А что он сказал?

– Он сказал… Егор, что он сказал?

– Сказал, что знает, будто у нас дед медвежью харю вырезал знатную, – отвечал Егорка. – И что харя ему на два денька всего нужна, а дед не дает и не дает! Так чтобы мы ее вынесли, а он нам за это…

– По прянику?

– Не-е! – возразил Егорка. – По алтыну! И чтобы мы сами купили, чего нам угодно!

– Так и сказал?

Стенька встал с корточек.

Вот дело понемногу и прояснилось.

Внучата с надеждой глядели на него снизу вверх.

– Дяденька Степан! Ты старшим не сказывай!

– Ни в жизнь! – Стенька для убедительности перекрестился. – Я даже вот что хочу сделать – найти того человека и харю у него отнять, чтобы вам вернуть. А то старшие на вас еще долго коситься будут.

– А ты можешь?!

– А то! Я, чай, где служу? В Земском приказе! Я как пойду к самому дьяку, так он и велит вашу медвежью харю сыскать! А человеку этому батогов пропишут, чтобы знал, как маленьких обманывать!

Отродясь у Стеньки не бывало таких восторженных слушателей!

– Только знать надобно, как тот человек выглядел, что у вас харю-то унес. Мы его сыщем и научим, что чужое возвращать полагается… – Тут Стенька подумал и неуверенно добавил: – А лучше и вовсе не брать…

Внучата призадумались.

– А как выглядел? – спросил самого себя Егорка. – Во что одет был, что ли?

Припоминали долго, и оказалось, что был нехороший человек в портах, в сапогах, в однорядке и в шапке. Цвета же припомнить так и не сумели.

– Однорядки из сукна шьют, – помогал, как умел, Стенька. – Сукно синее бывает, васильковое, скарлатного цвета… ну?…

Внучата только плечиками пожимали.

– А высок ли?

– Да с тебя, дядька Степан!

– Толстый? – уже как можно проще спрашивал Стенька.

– Не-е, не толстый!

– Как я?

– У него нос другой.

– Какой – другой?

– Не знаю…