Кровавые девы

При этой мысли ей живо вспомнилось, как способность Исидро вторгаться в чужие сны, обманывать чувства живых и даже скрывать от людей собственный, весьма устрашающий истинный облик – как все эти сверхъестественные силы, необходимые вампиру и для охоты, и для самозащиты, ослабли во время путешествия с ней, за те недели, когда ему пришлось воздерживаться от человекоубийства. Может, лишь силы, накопленные за сотни лет охоты, и позволяли Симону, старейшему из известных ей вампиров, чуть дольше прочих не поддаваться неумолимому дневному сну и даже переносить бледные отсветы зарождающегося утра в течение пары секунд?

– Новообращенные «птенцы», – сказал он однажды, – слабы. Большинство – даже те, кто быстро обрел вкус к охоте, – гибнут в течение первого же полувека.

Остановившись за спиной Лидии, Евгения взглянула в темный дверной проем чуланчика и, словно ребенок, в испуге прижала к губам ладонь:

– Там… как в могиле.

– Я подыщу тебе еще что-нибудь, – пообещала Лидия.

Послезавтра в Петербург вернется Разумовский. Стоит ли полагаться на то, что он не станет задавать лишних вопросов?

Этого Лидия не знала.

По пути наверх Евгения отважилась спросить:

– А вы можете ко мне батюшку привести?

При мысли об этом Лидия вздрогнула. Привести в дом священника для утешения бедной девочки – все равно что подписать ему смертный приговор. Прослышав, что некто живой располагает доказательствами их существования, петербургские вампиры («Когда же они наконец на отдых разъедутся?») его не пощадят. Кстати, надолго оставшись в izba, Евгения навлечет ту же опасность и на домашнюю прислугу, не говоря уж о самой Лидии…

«Как же мне не хватает Джейми…»

Вестей от Джейми не было уже трое суток. Стоило вспомнить об этом, в глубине грудной клетки зашевелился страх. «Нервозность и, как следствие, повышение уровня адреналина», – машинально отметила Лидия и взглянула на часы, засекая продолжительность ощущений…

«И, если уж на то пошло, – подумала она, опустившись на колени и вороша кочергой угли в камине гостиной, – кто поручится, что священник не усугубит горя несчастной Евгении, шарахнувшись от нее в ужасе и объявив: да, дескать, ты действительно навеки проклята?»

Многие годы назад Лидия никак не могла поверить подруге, Джозетте, утверждавшей, будто мужчины, как правило, считают женщину главной виновницей совершенного над ней надругательства. Будто бы, по их мнению, это она «уступила насильнику», так как «нормальной женщине кровь велит подчиняться»… и, помнится, совсем недавно один из ученых, коллег Джейми, разорвал помолвку с невестой именно на этой почве. Памятуя об этом, представить себе, как один из суровых, бородатых православных прелатов (не только ни словом не возражающих против поощряемых властями регулярных pogrom, но одобряющих их) оценит известие о жутком положении Евгении, оказалось проще простого.

Пожалуй, в точности так же, как и сама Евгения.

Рассудит, что она навек проклята, пусть и не по собственной вине.

«Симон. Симон наверняка знает, как быть».

Мысль эта пришла Лидии в голову непрошеной, но, следовало признать, растерянности она за испанским вампиром не замечала ни разу.

«Но если Джейми в какой-то… в какой-то беде, – рассматривать худшие, еще более мрачные варианты Лидия решительно не желала, – разве Симон не написал бы мне? Или не сообщил бы во…»

Как же далеко его должно занести, если он не может читать ее снов?

Или после прощания в Константинополе он просто не хочет этого делать?

Подойдя к порогу, Лидия распахнула дверь, вдохнула студеный воздух, волной хлынувший внутрь, и подняла взгляд к тонкому обручальному колечку новой луны. Долго ли еще до утра? В это время года – двадцать второго апреля по русскому календарю, а в Англии сегодня, если она не ошиблась в подсчетах, шестое мая – после того, как небо окончательно померкнет, полная темнота сменяется первыми проблесками рассвета с такой быстротой, что не успеешь моргнуть. Еще пара недель, и небеса начнут лучиться зловещим сиянием всю ночь напролет. Евгения пробыла здесь…

– Слышите?

В голосе девочки чувствовался такой ужас, что Лидия вздрогнула и поспешила обернуться к оставшейся возле камина Евгении.

– Зовут, – прошептала Евгения. – Меня зовут. Голоса вроде тех, во сне. Идут за мной…

«О господи…»

Лидия вновь повернулась к двери, и сердце ее затрепетало под самым горлом.

Движение за частоколом берез, озаренных звездами…

Огоньки желтоватых глаз в темноте…

Глава двадцать первая

– Не отдавайте меня им!

Прижавшись к Лидии, замершей в темном дверном проеме, дрожа всем телом, Евгения что было сил вцепилась в ее плечо.

– Не отдавайте! Они превратят меня в одну из них. Тогда мне вправду не будет спасения.

– Не отдам. Не отдам ни за что.