Кровавая работа

– Ведешь расследование? – Бадди кивнул на потухший экран.

– Да, веду. Но строго конфиденциально. Поэтому давай без лишних вопросов.

– Понял.

– Бадди, не томи. Что у тебя?

– Да так… Хотел узнать про зарплату.

– Какую еще зарплату?.. А, в смысле за твои услуги. Да хоть сейчас.

– Отлично, деньжата мне не помешают.

Маккалеб вернулся на камбуз, где оставил кошелек и ключи. Открыв бумажник, прикинул, что эксплуатировал Локриджа часов восемь, не больше, и, отсчитав шесть двадцаток, вручил купюры приятелю. Тот принялся отнекиваться, мол, слишком много.

– Доплата за бензин, амортизацию и часы ожидания, – пояснил Маккалеб. – Годится?

– Вполне. Спасибо, террорист.

Маккалеб хмыкнул. Прозвище приклеилось к нему с памятной ночи знакомства, когда он устроил скандал из-за концерта Бадди на губной гармошке.

Наконец Локридж смотал удочки, и Маккалеб уселся за работу. Во время просмотра записей ничего на ум не пришло, и Терри пододвинул к себе протоколы. Читал медленно, не спеша, стараясь не упустить ни малейшей детали.

Начать решил в обратном порядке, с двойного убийства Кана и Торрес. Однако в протоколах и отчетах не нашлось ничего любопытного, за исключением замеченного ранее расхождения во времени. Несмотря на жгучую неприязнь к Арранго и его пофигисту-напарнику, Маккалеб был вынужден признать, что оба поработали на совесть.

Наконец настал черед протоколов вскрытия и зернистых фотографий тела Глории Торрес. До сих пор руки до них не доходили. Надо сказать, умышленно. Маккалеб запоминал жертв исключительно по снимкам из морга. Он никогда не видел их живыми, только мертвыми. В случае с Глорией он целенаправленно избегал смотреть отчеты патологоанатома. Зачем лишний раз рвать душу?

Однако сейчас Маккалеб решительно придвинул к себе папку, горя желанием отыскать хоть какую-то зацепку. Размноженные на плохом ксероксе снимки вышли размытыми, а потому не такими жуткими. Маккалеб выудил из стопки фотографию обнаженного тела Глории на прозекторском столе, снятую до вскрытия. Длинный разрез, сделанный хирургом для извлечения органов, тянулся от груди до лобка. Маккалеб долго всматривался в оскверненный скальпелем труп, обуреваемый состраданием и чувством вины.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Маккалеб схватил трубку прежде, чем телефон зазвонил снова.

– Алло?

– Терри? Это доктор Фокс.

Маккалеб машинально перевернул фото лицевой стороной вниз.

– Терри, ты слушаешь?

– Да, да, привет. Как жизнь?

– Прекрасно. А у тебя?

– Не жалуюсь, док.

– Чем занимаешься?

– Так, сижу.

– Терри, не заговаривай мне зубы. Ты отказал той женщине? Сестре погибшей.

– Хм… – Маккалеб снова перевернул снимок. – По правде сказать, нет.

Бонни молчала, и Маккалеб отчетливо представил, как она закатывает глаза и качает головой.

– Мне очень жаль, – пробормотал он.

– Мне тоже. Терри, по-моему, ты не до конца осознаешь риски.

– Осознаю. Но у меня нет выбора.

– Боюсь, у меня тоже.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что больше не могу оставаться твоим лечащим врачом. Очевидно, ты не внемлешь моим советам и не считаешь нужным следовать моим рекомендациям. Расследование для тебя дороже собственного здоровья. А я не собираюсь смотреть, как ты планомерно себя убиваешь.

Маккалеб вымученно засмеялся:

– Решила от меня избавиться?

– Мне не до шуток, Терри. В отличие от тебя. Может, в этом вся проблема. Ты не воспринимаешь ситуацию всерьез. Вообразил себя суперменом.

– Ничего подобного.

– Твои поступки говорят об обратном. В понедельник мой ординатор подготовит всю документацию и подберет тебе другого кардиолога.

Маккалеб зажмурился.

– Бонни, мне… не знаю, что сказать. Мы с тобой проделали огромный путь. Неужели ты не ощущаешь ответственности?

– Аналогичный вопрос. В общем, так, если до понедельника ты не объявишься, мы с тобой прощаемся. Выписки заберешь у ординатора.

Бонни отсоединилась, а Маккалеб так и остался сидеть с прижатой к уху трубкой, из которой неслись короткие гудки.

Маккалеб выбрался на палубу, окинул взглядом набережную, парковку. Кругом ни души, даже Бадди куда-то исчез. Стоял полный штиль. Маккалеб перегнулся через поручни, посмотрел на темные бездонные воды и смачно плюнул вниз, посылая к черту Бонни Фокс с ее ультиматумом. Его этим не проймешь.

Фотография по-прежнему лежала на столе, терпеливо дожидаясь своего часа. Маккалеб решительно взялся за снимок, переключив внимание с тела на лицо. Глазницы были наполнены темной мазью. Очевидно, глаза изъяли для трансплантации вместе с внутренними органами.

По хрящу левого уха, к мочке, спускались три крохотных прокола. На правой мочке различался один.

Маккалеб уже собрался спрятать фото, как вдруг вспомнил перечень вещей, снятых с погибшей в больнице и переданных полиции.

Преисполненный решимости сверить все до мельчайших деталей, Маккалеб выудил из стопки протокол инвентаризации. Бегло просмотрел колонку «Предметы одежды», пока не добрался до подзаголовка «Аксессуары».

1. Часы «Таймекс».

2. Три серьги (2 полумесяца, один серебряный обруч).

3. Два кольца (с камнем-оберегом, серебряное).