Кровь и почва русской истории

Даже находясь в общих природно-климатических и социополитических условиях, народы неизбежно ведут себя по-разному. Различие в стратегиях социальной деятельности и социального взаимодействия восходит в конечном счете к врожденным, этнически дифференцированным инстинктам восприятия мира и действия в нем. Стратегии различных этнических и расовых групп не обязательно конфликтуют, они могут успешно сосуществовать, взаимодействовать и дополнять друг друга. В случае потенциальной конфликтности стратегий, обладающая экономическим, технологическим и культурным превосходством этническая группа может навязать другой группе собственные правила игры. Однако в долговременной перспективе решающим фактором в исходе такого столкновения, вероятно, будет численность этнических групп. В Большом времени школы «Анналов» демография, не менее, а более важна, чем технологии и военная мощь. Разумеется, это всего лишь упрощенный теоретический эскиз, в действительности существует множество переменных, влияющих на причины и течение подобных конфликтов.

В моей интерпретации качественная специфика этнических конфликтов состоит в том, что их участниками выступают не социальные, политические или культурные агенты, а сущностно биологические группы человеческих существ. Но сам конфликт разворачивается в мире социальности и культуры, где находятся цели его участников.

Эта экстравагантная гипотеза чревата обвинениями как минимум, в натурализации различий, если не в расизме. Однако подобный гипотетический упрек проигнорировал бы важную, в некотором смысле решающую, роль биологии не только в научном дискурсе и риторике империалистической эпохи, но и в политике, включая современную. «…для современных обществ, с тех пор как они перешагнули биологический порог современности, в их политических стратегиях речь идет о выживании самого вида. Эти стратегии, от регулирования задачи жизнеобеспечения вплоть до борьбы за колониальные ресурсы или, например, за “жизненное пространство на Востоке”, не только руководствуются гегемонистскими и обладающими властью над действительностью образами тела, которые относятся к важнейшим культурным параметрам Нового времени, - они сами занимают центральное место в так называемой “большой” истории»[377].

В свете этой мысли напряжение и конфликты между принимающим и иммигрантским населением оказываются борьбой за власть в принимающих обществах, где основанием и источником властных претензий выступает этничность как биосоциальная сущность. Подчеркиваю: речь идет не просто о борьбе против дискриминации, требованиях повышения статуса и равноправного доступа к социальным ресурсам – экономическим, политическим или культурно-символическим. Это именно схватка за власть - власть, понимаемую в широком смысле: как возможность определять социальное пространство других. В данном случае это другие в прямом смысле слова. Требования разрешить ношение хиджаба в школах и госучреждениях, ограничить свободу слова в пользу ислама, предоставить преференции в трудовых практиках по этническому признаку и т.д. суть стремление переформатировать социокультурную матрицу современного Запада, изменить его цивилизационную идентичность.

Это радикально отличает конфликт между автохтонными европейцами и иммигрантами от этнических конфликтов внутри Европы. Националистические, сепаратистские и сецессионистские движения европейских народов, в общем, остаются в рамках базового европейского ценностно-культурного консенсуса, в то время как иммигрантский активизм, не выдвигая формально политических требований, решительно пересматривает этот консенсус. Судя по введенному ЕС «запрету на слова» (на употребление терминов «исламский терроризм», «джихад» и т.п.) и ревизии европейского культурного наследия (например, из «Божественной комедии» Данте предполагается изъять сцену, где «лжепропророк» Мухаммед помещен в один из кругов ада), иммигранты постепенно выигрывают битву за дискурс.

Кризис западных стратегий

Может ли западная цивилизация остаться сама собой, сохранить сильные и притягательные стороны, изменившись столь радикально в этническом и социокультурном отношениях? По мнению одних, альтернативы «взаимному культурному оплодотворению» не существует, создаваемое в Европе расовое общество-гибрид окажется в конечном счете успешным. Другие, в том числе автор этих строк, придерживаются мнения, что подобное движение приведет к разрушению европейского цивилизационного кода и драматическому ослаблению Европы, не создав взамен дееспособной и эффективной альтернативы. То же самое можно сказать и о перспективе Соединенных Штатов.