Кровь данов

— То-то же, — сжал кулак Пиво. — В шкуры рядятся, как оборванцы, а у самих золота куры не клюют.

Арратой краем уха слушал успевшие ему изрядно надоесть разговоры и развернул карту, отставив в сторону опустошенный шлем. Придавив кинжалом, чтобы свиток не сворачивался, Книжник всмотрелся в карту. Недавно они прошли мимо развилки с тропинкой, и Арратой хотел сверить путь.

— И что ты в этой картинке чудно́й понимаешь, Книжник? — спросил Клоп, сидевший рядом.

Только он один спокойно воспринимал карту, не принимая ее за колдовской амулет. Впрочем, после того, что они сотворили в пьяном угаре с Рабской книгой, — что ему какая-то карта?.. Арратой глянул на Клопа. Тот криво улыбнулся. Арратой передернул плечами от воспоминаний.

— Что тут понимать? — буркнул Арратой. Клопа он не боялся — без Книжника недомерка без разговоров скинут в пропасть. — Смотри: вот видишь спираль — это Колодец в землю входит. Вот домики вдоль реки — села Долины. Вот черепа и кости — Город мертвых.

— А это что за домик из белых камней? — Грязный палец ткнул на пару домов рядом с Городом мертвых.

— Не знаю, — ответил Арратой. — Толком разузнать не мог, сам понимаешь. Написано: «Молчи». А кто молчит — привратник в этом домике? Или этот привратник велит молчать всем, кто на похороны явился? Какая разница, нам это ни к чему.

— Ни к чему, — покладисто согласился Клоп, смотря, как сворачивается свиток. — Но я так и не пойму: как хотя бы одну гору в такой маленький свиток запихать можно? Кто до такого додумался?

— Эй, Книжник! — негромко окликнул Пиво. — Что колдовство тебе сказало — долго нам еще?

— Нет, — коротко ответил бывший купец. — Недолго.

Арратой посмотрел на тяжелую дымную тучу, от которой они все это время отдалялись. И порадовался тому, что дан Рокон, спешащий на пожар, теперь не его забота.

Атриан

Олтер

Проснулся я от того, что Кайхур лизал мне пятки. Влажный язык щекотал ступни, я поджал ноги и рассмеялся.

— Фу, фу, Кайхур! Щекотно же! — прикрикнул я на щенка и сграбастал его в объятия. Щенок тоже улыбнулся и лизнул меня в лицо. — Да что ты все лижешься! — крикнул я отворачиваясь.

— Что-что… — проворчал Остах со своей лежанки. — Жрать он хочет, вот что.

Меня как пружиной подкинуло. И вправду: вчера мы с Кайхуром завалились спать, едва я до кровати добрался. А когда мой верный маленький телохранитель ел в последний раз? И как он вообще смог убежать от своих мучителей, как смог найти нас в этом огромном городе?

— Опять кому-то в палец вцепился? — схватив Кайхура двумя руками за уши, я ласково потрепал его. Щенок тявкнул. — Молодец, молодец! Хорошая собака!

Перейдя с Кайхуром в большую комнату, ярко освещенную утренним светом, я привычно уселся в кресло-каталку, придвинутое к столу. Как ни удобно оно оказалось, сегодня я с ним попрощаюсь. Огладив отполированное дерево подлокотников, я придвинул блюдо с ломтями хлеба и сыра, отломил кусочек и скормил Кайхуру, сидящему у меня на коленях.

— Только не привыкай здесь кушать! — наставительно сказал я щенку, откусывая бутерброд с сыром. — Это только сегодня, потому что ты герой. А так, за столом едят только люди. — Кайхур нетерпеливо завозился, и я дал ему еще кусочек.

— Ты тоже не привыкай здесь завтракать, — хмуро сказал Остах. С утра он, как обычно, был раздражен. Братья вообще от него по утрам прятались. Ничего, сейчас подкрепится, и это пройдет.

— Почему это? — удивился я.

— Потому. Ученики едят в общей трапезной. Так заведено. В этом доме ты только спать и будешь. Если повезет — то еще и ужинать.

— Мм, — промычал я, запивая молоком хлеб. — Парни, вы поели? — спросил я братьев, не желая вести разговор о школе. — Нам в город идти.

— Да, наследник, — коротко ответил Барат. — Мы поели. И письмо Голосу Империи отнесли поутру, — доложил он.

Письмо мы начерно набросали с Остахом, без подробностей — слишком многое нам нужно было успеть обсудить помимо письма. Писал письмо Остах уже один, когда я уснул. Все-таки детский организм требовал своего.

Кайхур посмотрел на Барата и рассерженно зашипел.

— Тихо!.. — цыкнул я, опуская ладонь на голову щенка.

Как только мы прекратили трапезу, братья вытащили кресло на улицу. Вскоре мое транспортное средство перестанет быть моим, и я решил сделать последний выезд примечательным. Я улыбнулся своим мыслям. Мое приподнятое настроение после пробуждения с Кайхуром в обнимку было неистребимо.

— Не хмурься, — обратился я к Остаху. Тот встал из-за стола, плотно поев. — Найдем мы эти драгоценности. А не найдем, так заработаем на новые.

— Заработаем… Тут поколения собирали… — пробурчал он и поджал губы. — Мы к колеснику, как договаривались?

— Да, — кивнул я. — Как договаривались, к колесных дел мастеру.

Вчера удалось обсудить сегодняшний день. Требовалось восполнить финансовые потери, и сегодня мы собирались этим заняться. Доходы от копорского чая — это хорошо, но источников пополнения бюджета должно быть несколько.

— Кто-то идет, а кого и везут, — выходя, пробурчал Остах.

— С сегодняшнего дня я больше не сяду в кресло на колесах! — громко объявил я, выходя на крыльцо.