Кровь данов

Как они с Клопом, чудом не переломав кости, спустились по веревке, что так и висела всеми забытая после штурма Старого поста, Арратой еще помнил. А вот их дальнейший путь и нечаянная встреча с шайкой дезертиров у бараков уже прошли мимо него. Дезертиры, разорявшие бараки, собирались прирезать неудачливых пьяниц, но Клоп растрезвонил им про горское золото, которого хватит на всех, и те передумали.

В первый же вечер, когда каждый давился своей награбленной пайкой, зыркая по сторонам, одного бедолагу зарезали за косой взгляд на чужой кусок хлеба. Тогда Арратой был слишком раздавлен похмельем и ужасом от понимания того, с кем ему предстоит идти дальше. Во второй вечер, когда вновь началась грызня, Арратой вышел на середину освещенной пламенем костра поляны. Он, конечно, не Коска Копон, но понимал, что такой разобщенной ватагой в горах не выжить.

— Всю еду надо сложить и готовить на всех, — глядя поверх голов, громко сказал Арратой. — Иначе ничего не выйдет.

Чавканье и переругивания прекратились. Ненадолго.

— Слышь, жратву в общак скинуть!.. — послышалось справа. — А сам-то и без жратвы!

— Оно и понятно!.. — поддакнули рядом.

— Пиво, слышь, чего Книжник удумал?! — крикнул кто-то через всю поляну.

— Как ты меня назвал? — вздрогнул Арратой. Воспоминания о Книге остались не из приятных.

— Ты же с Книгой жил? Вот и Книжник, — ответил смуглый щуплый беглец.

— Я не книжник, — раздельно ответил Арратой. — Не учетчик. Не раб. Можешь звать меня Арратоем. Или купцом.

К Арратою приблизился невысокий дерганый мужичок. Все звали его Пиво. Из услышанного ранее Арратой сделал вывод, что именно этот мутный тип и подбил всех на побег.

— Слышь, Череп больно много командовал — вот и сбегли мы. Ты тоже покомандовать решил, Книжник? Так от тебя мы не побежим, кхе-кхе. — Он недобро осклабился и положил руку на тесак. Вооружены все были знатно: тесаков и старых кожаных доспехов в оружейке крепости оказалось предостаточно. Один из беглецов, бывший охотник, даже раздобыл лук со стрелами.

— Ты жить хочешь? — Арратой решил проглотить «книжника». Испытанный в драке короткий меч висел в ножнах на бедре, но прикасаться к нему Арратой не стал. — Горы вокруг. Еду всю собрать и готовить горячее. Вдруг удастся кого подстрелить — все в котел. Нам долго идти.

В той стычке Арратой победил в главном, уступив в малом — согласился на прозвище. Теперь ни у кого из ватаги имен не было: Клоп, Ремень, Топор, Оспа, Гвоздь, Щербатый, Злобный и Пиво шли за горским золотом, к которому их вел Книжник. Арратоем теперь именовал себя только сам бывший купец. Первые дни, едва оклемавшись, Книжник гнал ватагу с утра и до глубокого вечера. В ответ на поднявшийся ропот Арратой пояснил, что встреча с воинами дана Дорчариан ничем хорошим не закончится. Тогда притихли. И огонь стали разводить в ямке, как научил неразговорчивый Топор. Злобный оказался бывшим охотником и пару раз притаскивал каких-то птиц, которых разваривали в кашу. Кашеваром себя сам назначил Пиво, но горячее у него получалось вполне сносное. Рабам при Колодце такая еда и не снилась.

После того как миновали развилку на Паграбу, а дорога все больше стала напоминать широкую тропу, Арратой успокоился и сбавил темп. Он сверился с картой и объявил, что ни деревень, ни сел навстречу не попадется. С опасливым уважением посмотрев на свиток в руке Арратоя, беглецы промолчали. Ни ставить караулы на ночь, ни высылать вперед разведчиков Арратой не умел. Однако они уже не были разношерстной толпой беглецов, а все больше походили на сбитую ватагу, объединенную общим помыслом.

— О чем задумался, Книжник? — окликнули Арратоя.

— Хавчик готов, стынет уже! — подстегнул Пиво.

Купец подхватил свой кожаный шлем, который вынужденно использовал и как посуду, и пошел к костру.

— Известно о чем, — ответил кому-то Злобный. — Все золотые считает, что на кладбище горском зарыты.

«Неужели снова?..» — простонал про себя Арратой. Все разговоры крутились либо вокруг событий последних боев, либо вокруг золота мертвых. Без этой сказки на ночь не обходился теперь ни один вечерний привал.

— Ты же счетовод, Книжник, — затянул свою песню Гвоздь. — Хоронят вождя — а родичи золотые бросают. Так ведь сказывал? — спросил он окружающих. Те одобрительно загудели. — Монетка звякнула — горская душа добралась докуда надо. Так ить?

Арратой устало кивнул. Бессмысленные разговоры, но только они держат этот сброд в хоть каком-то порядке.

— Так сколько же монет, счетовод? — возбужденно зашептал Ремень. Даже ложка с варевом замерла у рта. — За столько-то лет сколько вождей в город-кладбище натащили!

— Горы, горы золота…

— Ну не все же золотые бросают, — рассудительно добавил Злобный. — Кто-то и серебрушку кинет.

— Ты наших горцев видел? — повернулся к Злобному Пиво. Мысль о том, что кто-то мог оставить серебряный вместо золотого, его возмутила. — Которых мы в Колодец покидали? Мясо, уроды, по два раза на дню жрут. А Империя им за службу золотом платит. А где им золото тратить в этих паршивых горах? — победно обвел всех глазами Пиво.

— Негде! — припечатал Топор.