Кровь данов

Едва мы вышли во двор и двинулись к лавке — оживленный Алвин шел впереди, зычно подгоняя работников, — как ко мне пробился щуплый чумазый паренек. Йолташ схватил того за шиворот.

— Господин!.. — полузадушенно хрипнул он. — Господин наследник Олтер!

— Чего тебе? — подошел Остах, грозно нахмурив брови.

— Пелеп! Пелеп, грязная твоя рожа! — раздался голос Алвина, и мальчишка вжал голову в плечи.

— Спокойно, — шепнул я Остаху. — Хочу с ним переговорить.

Я узнал пацана — именно он участвовал в первых испытаниях на прочность кресла-каталки, сжимаясь от ужаса. Дядька остановил колесника и что-то коротко ему сказал. Тот затоптался на месте, а потом ринулся в глубину двора, раздавая подзатыльники работникам.

— Что ты хочешь? — спросил я пацаненка. Йолташ опустил того на землю, но продолжал держать за шею сзади.

— У меня нож за пазухой, — пискнул пацан и тут же ойкнул от боли, подогнув колени.

— У него и вправду нож, Оли! — сказал Йолташ, усиливая хватку.

— Да отпусти ты его! — Я схватил Йолташа за плечо. — Ты же ему голову открутишь!

Йолташ достал из-за пазухи пацана тяжелый боевой нож и отпустил шею. Впрочем, Барат мигом завернул руки пареньку за спину. Повинуясь нетерпеливому жесту, Йолташ протянул кинжал.

— Пелеп! Что это значит? — спросил я. — Чей это кинжал?

— Так твой же, господин наследник Олтер! — затараторил пацан, не пытаясь вырваться, с испугом наблюдая за приближающимся Алвином.

— Как мой? — оторопел я. Не так уж и много в моих руках перебывало кинжалов, чтобы я не смог узнать один из них.

— А может, его, — кивнул паренек на Остаха. — Но это же твой человек, господин наследник Олтер?

— Мой, — как болванчик кивнул я.

— Значит, и кинжал — твой, господин наследник Олтер! — продолжал тараторить Пелеп.

— Да говори ты толком! — рявкнул Остах, потеряв терпение.

— Я у того взял, кто тебя убить хотел! — заверещал паренек. — Вы же ушли! Зверь твой палец отгрыз. А кинжал валялся! Он в кусты завалился, я взял втихаря…

Алвин задохнулся от возмущения и показал Пелепу кулак. Тот зажмурил глаза.

— Не бойся, продолжай, — попросил я и сделал знак Барату, который нехотя отпустил паренька.

Тот разогнулся, не веря, что свободен, и бухнулся на колени.

— Стражники пришли, — залился он слезами. — А они такие — все возьмут, что плохо лежит. Вот и убийцу забрали. А про нож никто и не спрашивал. А я знаю, что с бою взято — то свято. Мне отец говорил! Вот и сохранил, господин наследник Олтер, твой нож!

— Кто это? — услышал я вопрос Остаха к Алвину.

— А! — махнул рукой колесник. — Никто. Пелеп. Не раб, не работник. Сирота. Соседи погорели — один остался. Прибился вот… Живет, за очагами присматривает.

Сирота, значит? Я вспомнил отца, дана Рокона, и как он награждал ближников. Мне захотелось немного подурачиться. Я забрал нож у Йолташа и подошел к коленопреклоненному парню. Тот даже головы не поднял, размазывая сопли и слезы.

— Подними голову, Пелеп! — громко сказал я. Гомон вдруг затих, и мне стало не по себе от того, что я задумал. Впрочем, не отступать же? Я протянул кинжал двумя руками и сказал: — Прими от меня мой дар, Пелеп, и владей им с честью!

Тишина вокруг стала оглушительной. Далекий гомон улицы только оттенял ее, делая объемней.

— Чего сидишь, дурень? — послышался шепот Барата. — Двумя руками прими дар, встань да поклонись.

Парень вскочил как ужаленный. Поклонился до земли, схватил кинжал, еще раз поклонился. И прижал кинжал к груди, оглядывая всех вокруг. Казалось, он говорил: «Вы все это видели? Все? Теперь это мой кинжал!»

Расставание с мастером вышло скомканным. Мы вышли из лавки и наскоро попрощались. Остах обещался вскоре зайти. Забыв об обещании не садиться в кресло-каталку, я плюхнулся в него, а Кайхур запрыгнул мне на колени.

— Ты же обещал с сегодняшнего дня не садиться в это кресло, — подначил Барат.

— А сегодняшний день еще не кончился, — буркнул я.

— Ты сам-то понял, что сделал? — спросил Остах негромко.

— Нет, — быстро ответил я. — А ты?

— И я — нет. Вот только я ни на миг не забываю, что ты — наследник дана Дорчариан. А ты — забываешь.

«Потому что я липовый наследник. Меня к такому не готовили. Это брату постоянно твердили, что он — Старший, он — Правый, а не мне», — мог огрызнуться я, но не стал. Больше меня заботило то, как Барат подтолкнул чумазого Пелепа принять кинжал. Получается, что перед верным горцем я так и не отдарился. А ведь Барат вручил мне клинок на поле боя! А незнакомому городскому оборванцу, получается, тут же отдал кинжал. Непорядок!

— Куда идем? — спросил Барат у меня за спиной, берясь за рукояти управления креслом. Голос его был обычным и спокойным.

— В госпиталь, — ответил Остах.

Предстояло воплотить в жизнь вторую часть намеченного плана.

— Дядька Остах, — обратился я. Помня прокол с Туммой, когда он невольно подслушал нас, говорили теперь исключительно на дорча. — Я тут подумал про вчерашнее нападение…

— И что? — спросил Остах, думая о своем.

— Тумма прав — не наместник это, — ответил я.

— С чего бы это? — заинтересовался Остах.