Читаем Кровь ацтека. Тропой Предков полностью

   — Тогда и я буду звать тебя Бастардом. Достойное имя, по крайней мере среди воров и шлюх. Я пью за тебя, Бастард, и за твоего друга Гусмана. А также за Одиссея. Да не умрёшь ты, как Одиссей, на утёсах Сирены!

Он опустошил баклагу до дна и отбросил её в сторону.

   — Я знаю, что публика терпеть не может эту философскую пьесу, и специально ставлю её, чтобы разозлить зрителей. Тут тонкий расчёт, малыш, — ошалев от разглагольствований принца, они готовы платить вдвойне, лишь бы увидеть, как злодей пират получит по заслугам от героя-солдата.

   — А что случилось дальше с принцем Сигизмундо? — поинтересовался я.

   — Сядь, Chico, сейчас ты всё узнаешь.

Испанец уставился на меня остекленевшими глазами.

   — У тебя есть имя?

   — За последнюю минуту оно не изменилось. Меня по-прежнему зовут Кристо Бастард.

   — А, хорошее имя. Незаконнорождённый отпрыск Христа, так я и буду о тебе думать.

Матео прищурился, чтобы сфокусировать на мне взгляд.

   — Так вот, что касается принца Польши, он убил человека, был одурманен, а потом ему сказали, что всё в его предыдущей жизни было сном.

Мой собеседник достал ещё один мех с вином. Да, похоже, ничто не высушивает глотку так, как профессия актёра.

   — Его отец, король, допустил ошибку. Он думал, будто, заточив принца в башню, сможет обмануть судьбу, но никому не дано провести богинь судьбы, что прядут нити нашей горестной участи. Узнав, что король собирается передать трон герцогу Московии, польские патриоты взяли штурмом тюремную башню и освободили принца. И эта армия простолюдинов и изгоев заявила Сигизмундо: «Свобода ждёт тебя! Прислушайся к её голосу!»

И что же принц? Поскольку его убедили в том, что жизнь — это сон, он не видит причины, почему бы не попытаться, во сне, сделать то, что кажется вполне оправданным и справедливым. В результате он встаёт во главе разношёрстого ополчения и ведёт это воинство против короля, своего отца. Рядом с ним прекрасная женщина, которая стремится отомстить герцогу. Она уже больше не маскируется и воюет в женском наряде, но с мужским оружием, с мечом в руках.

Король понимает, что беспомощен против восставшего населения. «Кто может смирить ярость дикого жеребца? — вопрошает он. — Кто способен сдержать течение реки, неукротимо и гордо вершащей свой путь к морю? Кто в силах остановить камнепад, сорвавшийся с горной вершины? Но справиться со всем этим, вместе взятым, легче, чем обуздать ярость толпы!»

Матео приумолк, глядя на меня остекленевшими от выпитого глазами, икнул и продолжил:

   — Трон содрогается от ужаса, страна утопает в крови, а непостоянные богини смеются над каждым нашим шагом.

Тут испанец снова умолк и запрокинул голову, выливая себе в глотку последние капли с донышка кожаной баклаги. Опустошив её досуха, он отшвырнул баклагу в сторону и растянулся на спине, полуприкрыв веки.

Вечерняя прохлада заставила меня податься ближе к огню. Согревая у костра руки, я ждал, когда же Матео продолжит свой рассказ, — больно уж не терпелось узнать, что было дальше. Одержал ли принц победу? Убил ли он своего отца?

А та отважная женщина — отомстила ли она герцогу за свою поруганную честь?

Услышав похрапывание, я первым делом подумал о том, кого же из действующих лиц изображает Матео столь странным образом. И только потом до меня дошло, что никого он не изображал — испанца просто-напросто сморил пьяный сон.

Со стоном разочарования я поднялся: да уж, не много нового я узнал о судьбе принца Сигизмундо.

Обернувшись, я заметил человека, который шёл в мою сторону. Незнакомец останавливался у каждого костра, внимательно присматриваясь к расположившимся возле него людям. Я никогда прежде не видел его, но поскольку он явно искал кого-то, этого оказалось вполне достаточно, чтобы возбудить во мне страх. Не более чем в дюжине футов от того места, где храпел пьяный Матео, была поставлена палатка, и я быстро сообразил, что она принадлежит ему.

Вход в палатку находился как раз с той стороны, откуда приближался напугавший меня незнакомец, поэтому я не стал обходить её кругом, а встал на четвереньки, приподнял край и заполз внутрь с тыла.

Внутри царила кромешная тьма, но я сразу понял, что там есть кто-то ещё.

<p><emphasis><strong>30</strong></emphasis></p>

Едва оказавшись в палатке, я почувствовал тепло, неуловимое тепло человеческого тела. И благоухание. Аромат розовой воды. Запах женщины.

Я замер в полном ужасе, ¡Bueno Dios! Сейчас эта женщина переполошит своими криками весь лагерь.

Тёплые руки протянулись вперёд и схватили меня, а нежный голосок проворковал:

— Поспеши, милый, пока не вернулся мой муж.

Женщина привлекла меня к себе, сбросив с себя одеяло, так что её обнажённая плоть светилась в темноте. Я узнал её голос! Это была одна из двух актрис труппы, та, что повыше.

Жаркие, влажные губы нашли мои. Её губы оказались на вкус сладкими, напомнив мне вишню. Язык женщины мгновенно протиснулся между моими губами, дразняще поигрывая кончиком. Я отпрянул, чтобы набрать воздуха, но эта тигрица схватила меня и снова притянула к себе, прижимая моё лицо к тёплой, нежной, упругой груди.

Перейти на страницу:

Все книги серии Ацтек [Дженнингс]

Ацтек. Книги 1-5
Ацтек. Книги 1-5

Жизнь ацтеков... Культ золота и кровавые ритуалы, странные обычаи и особое видение мира, населенного свирепыми духами и жестокими божествами. Но если ты родился в этой древней стране, то принимаешь такую жизнь как единственную, дарованную тебе судьбой. Вместе с героем книги мы пройдем экзотическими путями, увидим расцвет империи, восхитимся величием Монтесумы, правителя народа ацтеков, будем сокрушаться и негодовать, когда бледнолицые воины в железных доспехах высадятся со своих кораблей и пройдут с огнем и мечом по священной земле ацтеков. Цикл романов Дженнингса из разряда книг, которые однозначно получают читательское признание. Недаром этот его цикл стал общепризнанным мировым бестселлером.                                                    Содержание:1.1 Ацтек. Том 1 Гроза надвигается (Перевод: Виталий Волковский)1.2 Ацтек. Том 2. Поверженные боги (Перевод: В. Волковский)2. Осень ацтека (Перевод: Виталий Волковский)3.1 Кровь ацтека-1 Тропой Предков  (Перевод: Виталий Волковский)3.2 Кровь ацтека-2 Наследник  (Перевод: Виталий Волковский)4 Ярость ацтека (Перевод: Виталий Волковский)5 Пророчество Апокалипсиса 2012 (Перевод: Виталий Волковский)                                        

Гэри Дженнингс

Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза