Крест поэта

Статьи и очерки Татьяны Глушковой о литературе, напечатанные в газетах и журналах, полемические рассуждения, собранные в ее книге “Традиция — совесть поэзии”, не оскорбили никого. Она опирается на факты, на опыт жизни, на желание — найти общее, помогающее нам, каждому из нас, помогающее и ей рельефнее высветить полезное из собственной биографии, из увиденного, из прошлого и настоящего, означенного художником. Я не стал бы долго говорить о критически однобоком и настырно затянувшемся разносе творчества Татьяна Глушковой, если бы не понимал причину “солидарности вкуса” некоторых ее критиков...

* * *

Им и самому себе, отмечу, полезно вслух прочитать вот такие нежные и сдержанно-мудрые ее стихи:

Ни буковки о том — в горячем небе;

ни зернышка — по мартовской весне...

Но что ни поле — это весть о хлебе,

а что ни хлеб, то память о войне.

Так нет же... Мы еще, когда унижают поэтессу, мордасто осмеивают, молчим, позволяем чужеземному хамству хозяйничать на пороге своего дома... Привыкли к беззащитности? Разуверить в способности личной правоты давать сдачу?

Известный провокатор, рассылавший запечатанные угрозы от имени общества “Память”, Норинский, носит православный крест под рубахой, а занят сионистскими делами. Вот диалог суда:

— Вы верующий?

— Да.

— Какую веру исповедуете?

— Я православный.

Так и Смирнов: может — Илья Смирнов, а кусают-то народ хищные зубы кобры...

Стараемся сгладить противоречия, накопившиеся за долгие десятки лет, стараемся несовместимое в литературном океане совместить, привести полярное к сносному однозобому терпению, к слепленному нашими скудными теоретиками групповому принципу: “сегодня те бьют, а завтра этих бьют”... Лукавство, хитрость, трусость не дадут желаемых результатов — затишья и благополучного сосуществования между болью народа и чужим нахрапистым окриком, не дадут.

А где нам защитить свое кредо: быть национально правдивыми и объективными? “Москва” заробеет — достается ей на бобы и без того, “Наш современник” — под непотухающим обстрелом счастливых “владельцев” основной части драчливой лит-прессы, а “Молодая гвардия” — ей надо чаще публиковать материалы о комсомольцах, о героике будней...

Да, “группа на группу, амбиция на амбицию”, а мы тут — надо вступиться, надо разобраться! Глупость. Наивные люди. Мелочь, а мы серьезно огорчаемся, рвем сердца, кричим. О народе надо думать, о государстве, о планете, а не о себе, не о журнальной возне и лобовом натиске.

Но не “группа на группу, не амбиция на амбицию”, а мы устали, русские, от культивируемых “свыше” или “извне”, русофобии, русского одиночества, неукротимо подвергаясь зубоскальству, оскорбительному улюлюканию, оккупации заезжего жаргона на родном пороге, устали и заключили:

Не с Дону — с моря дует ветерок,

просыпем соль, заварим кипяток -

и ты уже не столько одинок,

читатель этих говорливых строк,

свидетель моего долготерпенья...

А может быть, так нам и надо? Мы, рожденные перед войною, поседели, дети наши сделались давно взрослыми, зрелыми гражданами, а все чего-то ждем, кого-то боимся, все не смеем конкретно назвать того, кто мешает нам дать честному голосу полную высоту и свободу. А кто мешает? Давайте посмотрим ему в глаза: чьи они, эти глаза, — сестры, матери, отца, брата, друга? Чьи? Что они в нас видят? Чего они от нас хотят?

Нет, это — чужие глаза. Это — злые глаза. Это — не глаза сестры, не глаза матери, не глаза брата, не глаза отца, не глаза друга. Это — глаза недруга!

Он, недруг, учит нас языку, а сам не понимает его, а сам изголяется над ним, хотя им, нашим языком, зарабатывает себе на сладкую жизнь и респектабельную судьбу — не только у нас, но и за рубежами нашего Отечества.

Пора нам собраться. Пора нам поговорить о родном, близком сердцу, дорогом, неотторжимом, пора. Никто другой не придет к нам, не скажет нам ободряющее слово, не позовет нас к самозащите, никто. Мы — сами защита. Мы сами — надежда. Сами — завтрашний день.

В книге “Традиция — совесть поэзии” Татьяна Глушкова остается верной изначальной цельности и народности искусства, она считает: богатая духовная среда, из которой вырастает и формируется художник — свет таланта, сегодняшние и завтрашние возможности и обязательства художника... Но, ведя дискуссию, подтверждая или оспаривая мысли оппонентов по поводу того или иного произведения, того или иного авторитета, Татьяна Глушкова держит уровень интеллигентности, не допуская личного равнодушия, не прибегая к искажению чужого мнения.

Разве случаен такой широкий интерес к ее статьям, очеркам, посвященным нашей литературе, нашей истории? Проникновенность чувства, острота ума, знание предмета, особая аккуратность выражения того, что кажется ей нужным, по моим наблюдениям, и дали книге “Традиция — совесть поэзии” Татьяны Глушковой заметное, отличительное место в литературной полемике.