Крещендо

— Разрезаешь ладонь и стряхиваешь пару капель крови на землю. Именно на землю, ковер или бетон не подходят, вот грязь вполне может сгодиться. Потом клянешься, подтверждая Раю свою готовность пролить собственную кровь. Из грязи ты вышла — в грязь и вернешься. Произнося слова клятвы, ты отказываешься от ангела-хранителя и принимаешь свою судьбу без помощи небес. Имей в виду, что я не поддерживаю это. Они дали тебе ангела-хранителя, и у них были на то веские причины. Кто-то наверху считает, что тебе грозит опасность. И на уровне интуиции мне почему-то кажется, что это не просто параноидальное предчувствие.

Не то чтобы его слова были новостью. Я давно чувствовала, что на мой мир давит некая темная сила, угрожая раздавить его. Чего стоил хотя бы призрак, который принял облик моего отца и преследовал меня явно не с добрыми намерениями. И тут вдруг в голову мне стукнула мысль:

— А может быть, что… тот, кто за мной охотится, одновременно является моим ангелом-хранителем? — медленно спросила я.

Риксон усмехнулся.

— Патч?

Он так спросил, будто даже тени возможности такой не допускал. Ничего удивительного. Риксон прошел с Патчем через очень многое. Даже если бы Патч был виноват, Риксон встал бы на его сторону. Слепая преданность прежде всего.

— Если бы он попытался сделать мне больно, кто-нибудь узнал бы об этом? — настаивала я. — Архангелы? Ангелы смерти? Дабрия знала, когда люди были близки к смерти. Может другой ангел смерти остановить Патча, пока не слишком поздно?

— Если ты подозреваешь Патча, то ты на ложном пути, — голос Риксона стал холодным. — Я знаю его лучше, чем ты. И он очень серьезно относится к своей работе хранителя.

Но если Патч хочет убить меня, у него есть возможность совершить идеальное убийство, не так ли? Он мой ангел-хранитель. Ему поручено охранять меня. Никто не станет подозревать его…

Но у Патча уже был шанс убить меня. И он им не воспользовался. Он пожертвовал тем, о чем мечтал больше всего, — человеческим телом, — чтобы спасти мою жизнь. Он бы этого не сделал, если бы желал мне смерти.

Правда ведь?

Я прогнала подозрения прочь. Риксон прав. Подозревать Патча нелепо.

— А он… Он счастлив с Марси? — Я тут же замолчала. Я совсем не хотела задавать этот вопрос, он вырвался сам, против моей воли. Мои щеки залила краска.

Риксон посмотрел на меня, очевидно обдумывая ответ.

— Патч — это самое близкое к тому, что может называться семьей, и я люблю парня как брата, но тебе он совсем не подходит. Я знаю это, он знает это и в глубине души, уверен, ты тоже это знаешь. Наверное, тебе неприятно это слышать, но они с Марси похожи. Сделаны из одного теста. Нужно позволить Патчу немного повеселиться. И он может — Марси его не любит. Она не чувствует к нему ничего, что привлекло бы внимание архангелов.

Мы посидели в тишине, и я боролась со своими эмоциями, пытаясь загнать их поглубже. Другими словами, я привлекла внимание архангелов. Мои чувства к Патчу нас выдали. Не то, что сделал или сказал Патч. Это все из-за меня. Если верить Риксону, Патч меня никогда не любил. Никогда не отвечал мне взаимностью. Я не хотела принимать этого. Хотела значить для Патча столько же, сколько он значил для меня. Не хотела думать, что была для него не больше, чем развлечением, способом провести время.

Мне отчаянно хотелось задать Риксону еще один вопрос. Если бы мы с Патчем были все еще в хороших отношениях, я бы, конечно, спросила у него, но теперь обращаться к нему было бы неловко. А Риксон был не меньше Патча связан с этим миром. Он знал вещи, неизвестные другим людям, особенно когда дело касалось падших ангелов и нефилимов. А то, чего не знал, мог выяснить. Так что моей единственной надеждой найти Черную Руку теперь был Риксон.

Я облизнула губы и решила покончить с этим вопросом.

— Ты когда-нибудь слышал про Черную Руку?

Риксон вздрогнул. Он молча изучал меня, потом на лице его отразилось крайнее удивление:

— Это шутка? Я уже давно не слышал этого имени. Я думал, Патчу не нравится, когда к нему так обращаются. Он рассказал тебе?

Сердце сковал холод. Я чуть было не начала рассказывать Риксону про конверт с железным кольцом и запиской, обвиняющей Черную Руку в убийстве моего отца, но неожиданно для самой себя спросила:

— Так Черная Рука — это прозвище Патча?

— Он не пользовался им много лет. С тех пор, как я начал звать его Патчем. Ему никогда не нравилось имя Черная Рука, — он почесал щеку. — Это было в давние времена, когда мы подрабатывали наемниками французского короля. Оперативники XVIII века. Интересная работа. Хорошие деньги.

Меня будто ударили. Я буквально находилась на грани сумасшествия. Слова Риксона проплывали мимо моего сознания, будто он говорил на чужом языке, и я не могла следить за смыслом. Меня затопили сомнения. Не Патч. Это не он убил моего отца. Кто угодно, только не Патч.