Крепость во тьме

– Герцог Грейфеллс? Он повел себя невежливо.

– Как обычно. Его забыли научить хорошим манерам. Не перестаю удивляться, как ему удалось стольких повести за собой. И еще больше я удивился, когда он добился поста командующего в обход меня.

– Я слышал, он хороший солдат.

– Когда это служит его целям. Полагаю, он попытается воспользоваться представившейся возможностью как очередной ступенькой к трону. Он не делает тайны из своих долгосрочных намерений.

Гарун медленно покачал головой:

– Какой в том интерес? Для меня это не более чем боль – как головная, так и душевная.

Министр пожал плечами:

– Сядь. Думаю, нам нужно кое о чем договориться.

Гарун сел, пристально разглядывая министра, который смотрел на него поверх сцепленных пальцев. Бин Юсиф видел перед собой человека, полностью подчинившего себе судьбу, столь же самоуверенного, как и Эль-Мюрид. Он мог стать опасным врагом.

Министр же видел мальчика, который был вынужден стать мужчиной. Груз свалившихся на него забот прибавил ему лет. Черты его лица выдавали зарождающийся в душе цинизм, от которого морщился лоб и кривились губы. И еще в нем чувствовалась жесткость и неумолимость, какие обычно предшествуют фанатизму.

– О чем договориться? – спросил Гарун.

– Прежде всего скажи мне, что ты думаешь о целях Эль-Мюрида. Его военных целях. На религиозные вопросы мне наплевать.

– Восстановление империи? Мечта идиота. Мир уже не таков, каким был вчера. Теперь существуют настоящие государства. И с геополитической точки зрения Хаммад-аль-Накир не подходит на роль великого объединителя.

Он изложил ряд мыслей Мегелина на этот счет, рассуждая о том, что на его родине нет традиций централизованного управления и образованного класса, способного управлять. В Ильказаре все это имелось, а народы, которые завоевывала империя, по большей части застряли на родоплеменном уровне.

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– В таком случае у тебя были превосходные учителя. Я знаю людей с сорокалетним опытом государственного управления, которые не способны столь ясно это сформулировать. Но ты не сказал того, что я хотел узнать. Ты веришь в имперскую мечту?

– Нет. Мы с Учеником сходимся лишь в словах о том, что нужно восстановить достоинство и безопасность государства.

– Да, тебя действительно хорошо учили, – улыбнулся министр. – Пожалуй, соглашусь. Позволь мне признаться в собственной небольшой мечте. Мне хотелось бы сделать Итаскию господствующим государством на Западе. Мы уже сильнее всех, но завоевания – не мой идеал. Я больше склонен к моральному и торговому господству. Нынешние королевства слишком разные, чтобы пытаться их объединить.

Они говорили на даймиельском – языке, который Гарун знал лучше всего. После признания министра он твердо решил совершенствовать свой итаскийский.

– Полагаю, ты имеешь в виду гегемонию?

– Может, ты и прав, – снова улыбнулся министр. – А теперь к делу. Мы можем помочь друг другу.

– Я знаю, что ты можешь мне помочь. Потому я и здесь. Но что могу я сделать для тебя?

– Прежде всего – понять, что я воспринимаю Эль-Мюрида как главную угрозу моей мечте. Но от него есть и польза. Если он потерпит поражение до того, как успеет причинить достаточно вреда, мои надежды могут осуществиться сами по себе. Разрушения на юге и осада Хеллин-Даймиеля обеспечили Итаскии как моральное, так и военное господство. Экономическое господство уже не за горами, а за ним последует и культурное.

– Я могу помочь дать ему отпор. Но мне нужны деньги, оружие и место, где могли бы жить мои люди. Особенно оружие.

– И тем не менее послушай меня. У тебя есть враги, которые не враги мне. И у меня есть враги, которые не враги тебе. Именно в этом мы можем помочь друг другу. Что, если нам обменяться врагами? Понимаешь, о чем я?

– Не уверен.

– Человек куда больше уязвим для кинжала врага, которого он не знает, согласен?

– Понятно. Ты хочешь обменяться убийцами.

– Грубо, но верно. Я дам тебе оружие и деньги, если ты возьмешь на себя три обязательства. Первое – вступить в войну с Эль-Мюридом. Второе – покончить с его имперскими устремлениями в случае победы. И третье, если говорить прямо, – предоставить мне тайных убийц, или как они там у вас называются, когда мне потребуется совершить поступок, от которого я мог бы полностью отмежеваться.

«Классический заговорщик, – подумал Гарун. – Ему попросту нужна подпольная армия».

– У тебя самого есть планы на итаскийский трон?

– У меня? Ради всего святого, нет! Да и зачем это мне? Мне безопаснее и приятнее дергать за ниточки на нынешнем посту. Как я понимаю, у тебя есть возражения?

– Выглядит как полюбовная сделка. Чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой.