Крепость

Она вспоминала. Он был тверд. Он ушел из дома и снял квартиру. Когда разлюбил свою первую жену и полюбил ее. Но как он метался! Он что-то такое говорил о мормонах и подумывал поступить к ним в секту. Он говорил, что так и должен жить ветхозаветный патриарх, как живут мормоны в североамериканском штате Юта, чтоб у мужа был свой дом, а у каждой из жен — свой, раз мужчина может содержать не одну семью. Часть времени он бы проводил с первой женой, часть — со второй, а большую часть времени был бы предоставлен сам себе и своим ученым и творческим занятиям. Потом только она поняла, как это было наивно при его полной житейской неприспособленности, неумении даже обед себе сварить. А тогда она не возражала, понимая, что ему трудно рвать с прошлым, с женщиной, которую он когда-то любил, пусть тешит себя иллюзиями, а впрочем, она и сама так любила его — на все готова была согласиться. Она вернула ему молодость, и Исаак был неутомим как любовник. Она зажигала его. А его страсть распаляла и ее. Она понимала, к кому из жен, если все-таки он уйдет в мормоны, он будет ходить чаще. Почему-то тогда ее не смущала такая перспектива, хотя она и была коммунисткой. А может, потому, что коммунисты тоже были за свободу любви, и при этом не все ли равно, какая форма взаимоотношений между мужчиной и женщиной, если они любят друга. Ее не смущало и слово любовница. Потому что оно происходило от слова любовь. Как они с Исааком любили друг друга! Это была великая любовь! Она не помнила никаких эротических поз, чем уже тогда бредили на Западе, но она до сих пор помнила часы, ночи и места, где она переживала высший любовный экстаз! Когда ей было особенно хорошо! Так, что казалось, что душа расстается с телом, а в глазах сверкают молнии. Ей тогда казалось, что и мужчина переживает одновременно и так же, потом она поняла, что они более примитивно устроены, чем женщины, но ему с ней было полноценно, что особенно ценят мужчины, а все потому, что он любил. Она возвращала ему молодость! Как молодело его лицо в моменты любви! Лицо серьезного профессора из Лаплатского университета, исследователя, ученого, сразу становилось похожим на лицо счастливого мальчишки. Она ему это говорила, что он с ней молодеет, становится похож на мальчика, чико. Он верил и не верил ее словам, но все же больше верил. И он тогда рассуждал с ней доверительно, что Гёте в «Фаусте» именно это имел в виду, что любовь к Гретхен омолодила старого Фауста, а Мефистофель не при чем, или, если говорить точнее, он сидит в каждом пожилом мужчине, который втайне мечтает о молодости, красоте и любви. А каким, если сейчас посмотреть, был он пожилым! Сорок четыре года! Смех, да и только. И вправду мальчишка. Но метафизические тонкости ее не волновали. Ее волновали только две проблемы: партийные дела и его любовь. И если положить руку на сердце, она может себе признаться, что в какой-то момент любовь волновала сильней.

В самом начале их отношений он рассчитывал на легкую интрижку, небольшой роман, потом надеялся, что она останется его тайной любовницей. Но она сразу почувствовала, что он истомился по женской ласке и нежности. Алена была, видимо, слишком сурова с ним. Он чего-то или кого-то, неосознанно для себя, но искал. И она стала его находкой. Она стала ему нужна, и не только в постели. В их случайных пристанищах и жилищах она умела создать ему уют, в котором он с возрастом стал нуждаться, несмотря на всю свою неприхотливость. В конце концов на пароме они поехали в Монтевидео, и в другой стране, уже в Уругвае, а не в Аргентине зарегистрировали свои отношения. Теперь это стало необходимо, потому что она тоже родила сына, Владлена. Если б она могла, она бы обошлась без этих записей, без этого дурацкого узаконения свободной любви, но жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Владлену она дала свою фамилию, чтоб не растравлять раны Исаака, который боялся, что жена узнает еще и о ребенке, но узаконить свое отцовство он считал своим долгом, а иного пути, чем брак, в этих ханжеских католических странах не было. Так, на какое-то время, Исаак стал двоеженцем. Но на мормонскую жизнь сил у него не хватило. Он развелся с Аленой, но не там, а уже здесь, в Союзе, чтоб суметь вывезти и ее, и детей, вывезти туда, где он мог бы им помогать. И оттого, что он не развелся сразу, Алена очень долго надеялась, что ее Исаак вернется к ней. Но он так и не вернулся. Странно, однако, что он все время вспоминал кошку Алису, которую пришлось оставить в Буэнос-Айресе, и даже тосковал по ней. Все так вышло ужасно, ужасно!.. Подарила кошку, а увела мужа. Лучше об этом не думать.