Крепость

— Я потерял Вас вчера вечером из виду, — начинаю я, желая перевести разговор на возможность уехать. В ответ получаю:

— Слишком много дел!

Так, надо попридержать лошадей. Я полностью завишу от этой раздутой бутылки в виде луковицы: Любой ценой мне нужен транспорт. Без него нам отсюда не выбраться. А потому следует проявлять осторожность: Этот лентяй проявит все свое упрямство, если я начну слишком прямо выступать против его флегматичности. Надо не дать ему почувствовать мое беспокойство, иначе он станет проявлять еще больше упрямства.

Разумеется, я не могу часами делать этому человеку реверансы и проводить с ним время в пустопорожнем трепе. А потому, во второй раз высказываю ему мой просьбу и смотрю при этом на его рот: В конце концов, мне пора бы немедленно отправиться в путь — даже если мне придется ловить попутку на шоссе. В моем материале, больше чем безотлагательно, нуждаются в Берлине, но прежде мне необходимо выполнить подлежащие исполнению требования, явившись в Париж, лично к Командиру группы военных корреспондентов военно-морской группы «Запад»…

Интересно, что произошло, если бы я рассказал здесь и сейчас, этому человеку с заскоком, что хочу в Париже разыскать, прежде всего, следы, Симоны?

— Мы не можем, даже ради Вас, таскать из огня каштаны, — выскальзывает его ответ.

Не суетись, говорю себе. Затем спрашиваю, приняв смиренный вид, насколько могу:

— Таскать из огня каштаны — что это значит? Я совершенно не ожидаю от Вас ничего сверх Ваших возможностей, кроме Вашей помощи моего срочного выезда за пределы Флотилии.

Не звучит ли мой голос непокорно и строптиво?

— Срочного выезда? — адъютант передразнивает меня. — В нашей программе здесь этого нет…

В его голосе отчетливо звучит вызов и злая ирония. А я-то как раз и хочу избежать столкновения. А потому опять иду вперед и вполне ясным голосом — но в определенном тембре говорю:

— Так может Флотилия предоставить нам машину или нет? Она нужна нам, чтобы добраться до Парижа.

На этот раз адъютант медлит с ответом. При этом рассматривает меня наглым взглядом и повторяет с дерзкой усмешкой:

— Машину! Ну, конечно — Вам машину!

Тут уж я не могу больше сдерживаться:

— Так точно! Вы вполне поняли меня! Машину — а не дирижабль. И по возможности с водителем.

Адъютант уклоняется от моего взгляда и говорит в сторону:

— С машиной вопрос решен, но дело в том, что у нас нет машин годных к эксплуатации. И бензина, так или иначе, тоже нет… А еще проблема с отсутствием шин…

Я уже почти готов взорваться от ярости, но вместо ответа лишь достаю пальцами свое портмоне и развертываю его непосредственно перед животом адъютанта на письменном столе.

Я пытаюсь двигаться как при замедленной съемке и заставляю руки успокоиться, когда медленно вынимаю из портмоне различные бумажки: Должно быть, все это выглядит со стороны довольно забавно.

Тщательно упорядочиваю содержимое портмоне, как будто бы сейчас нет ничего более значимого, чем раскладывание бумажек в определенной последовательности. Наконец раскладываю бумаги непосредственно перед невыразительным лицом адъютанта на письменном столе. Затем, наконец, разложив все по порядку, пододвигаю ему эту кипу.

И добавляю: «Пожалуйста!» После чего откидываюсь назад на своем стуле.

В этот момент испытываю сожаление от того, что не курю. Эх, вот сейчас как раз тот момент, чтобы зажечь сигарету!

А еще лучше было бы набить трубку и глубоко затянуться.

Напряжение создает внутри меня такое сильное беспокойство, что с трудом сохраняю спокойствие. Все произошедшее кажется мне сплошным фарсом: Неужели я добрался с Божьей помощью из Бреста до La Pallice только для того, чтобы бессмысленно принести в себя жертву?! Янки могли бы меня и там спокойно укокошить.

А может быть, я должен был посильнее оскалиться и действовать более энергично? Надавить на этих засранцев здесь так, чтобы задницы затрещали? А если попробовать отбросить стыд и прикрыться именем Деница?

— Если гросс-адмирал узнает, что я здесь застрял, будет скандал! Думаю, Вам известен характер господина гросс-адмирала, господин обер-лейтенант…

Так, теперь мои слова прозвучали чистой угрозой! Адъютант, кажется даже язык проглотил от моей наглой самоуверенности. Он смотрит на меня, сначала выпучив глаза, а затем из-под прищуренных век. Я же пру дальше, словно закусив удила:

— Вот здесь, в выданном в ведомстве Кейтеля документе — Вы должны прочитать тоже этот текст! — Читайте! Здесь указано прямо, что Вы мне, в любой форме — и это звучит вполне ясно: «В ЛЮБОЙ ФОРМЕ» — должны оказывать содействие. Иначе можете попасть в адову кухню…

Сработало! Адъютант выглядит сникшим. Я же, все еще ощущая азарт, спрашиваю:

— А где сегодня господин Шеф Флотилии?

— На рыбалке! — понуро отвечает адъютант, — Вы же это знаете?!

Я выдерживаю короткую паузу и, набрав воздуха, продолжаю:

— Ловко он перевел на Вас стрелки! Короче: Ваш шеф настойчиво рекомендовал мне, чтобы я обратился к Вам по поводу того, что касается нашего дальнейшего следования.

Прозвучало достаточно официально или нет? Втайне говорю себе: Только не теряй голову!